Баланс белого - Елена Мордовина Страница 26

Сашка все больше отмалчивался, а когда говорил, то обязательно что-нибудь нужное и серьезное. Когда водитель узнал, откуда я и куда, его даже подбросило.

— А вообще ты куда?

— В Петербург.

— Одна, что ли, едешь?

— Нет, там впереди попутчик.

— Друг?

— Нет.

Он надавил на газ.

— А как через границу? Гомель-то через границу. Паспорт есть? Ну, тогда все в порядке, беспокоиться не о чем.

Его остановил случайный постовой, он вышел, а когда вернулся, крепко возмущался:

— Закурить ему нечем, я когда в командировке бываю, несколько ручек красивых покупаю, несколько зажигалок, и за рейс — ни одной. Расписаться ему нечем! Да мне не жалко, на что мне эта мелочь? Но я бы на эти деньги ребенку вот шоколаду купил…

Он остановился у придорожного магазина купить хлеба.

— Тебе хлеба не надо?

— Нет. У меня еще много осталось.

Он вернулся с буханкой.

— Что, Сашка, вот подъедем к границе — кашу сварим. Есть уж хочешь?

Тот мотнул головой. Водитель сказал, что часто останавливается покупать здесь хлеб, потому что здесь хороший.

Это был одноэтажный сельский магазинчик, деревянный. Перед ним была запыленная площадка, сидячие бабы вдоль дороги торговали овощами и продукцией местного завода, выплачивающего заработок товаром. Много вагончиков-кафе, облепивших стоянку для дальнобойщиков и заправочную станцию. Ребристые вагончики, украшенные желтыми сигаретными верблюдами, чередой уходили к ельнику, мальчишки из местных выпрашивали у водителей наклейки и мыли стекла легковых автомобилей. Стояла даже небольшая одноэтажная гостиница, клуб с игральными автоматами размещался в таком же вагончике.

Когда разговор постепенно утих, я взяла книжку, это был повод спрятать очки, так как они мне порядком надоели.

Потом мы еще очень долго ехали сквозь лес, и тогда он рассказал мне о дорожных ежиках.

— Смотри, еще один, — он показал, и я едва успела заметить, как мы промчались мимо раздавленного ежика.

— Тут они часто. Лес. Видишь — вон еще один. А знаешь, почему их здесь так много? Ночью, когда проезжаешь, много их, зверей всяких, зайцы вон тоже, лисы. Но тут, понимаешь, в чем штука? Ночью в лесу холодно, а асфальт за день нагреется, ночью начинает остывать, и от него идет теплый пар. Они все и выскакивают на асфальт греться. Но почему только ежики? Зверье все как заслышит машину — разбегаются, зайцы эти все, лисы, а ежик? Знаешь, что ежик? Он клубком сворачивается! Клубком сворачивается против этой машины! И давят его.

Они собирались варить кашу. Мне теперь казалось, что мальчик мне не доверяет. Он помогал папе, папа у него спрашивал, где что лежит. Вместе они вышли растопить печку.

Вообще это очень удобно, когда в машине печка, после этого я уже всегда, стоя на дороге, обращала внимание на то, есть ли у машины труба.

Стало тепло, шел дым.

Он спросил у сына, где у них запасная ложка, мальчик достал, перевалившись через мои колени, в каком-то тайнике.

Водитель говорил с другим шофером о том, сколько еще ждать. Рассказывал мне, как отличить машину с рефрижератором, и как раз когда он открывал свою дверь, я снова увидела Белого Кролика, Ольховского. Я зачем-то решила его догнать и попрощалась с водителем:

— Мы, наверное, пройдем границу пешком.

Я пробежала мимо пыльных рифленых трейлеров и набросилась на Ольховского со спины. Он очень удивился, хотя сказал, что так часто бывает.

— Воссоединяемся?

— Давай, а что, у вас есть место, он меня берет?

— Я думала, перейдем границу пешком, а там поймаем новый, видишь, какая очередь? К тому же, мне как-то неудобно есть с ними кашу.

Такое счастье, я думала, что это одинокое обитание на дороге закончено, что дальше — вместе, что весь этот разрыв — только шутка.

Мы переходили границу.

Огромная площадка, как вытоптанное футбольное поле, машины, о чем-то договариваются шоферы и таможенники, им не до нас на самом деле, а вон до той машины с иностранными номерами. Ольховский сказал, что здесь легко можно подцепить такую, из Польши, там, или из Германии, что прямо в Питер тебя возьмет. Была одна машина, набитая немцами, навстречу нам стояла, он, его фрау, дети. Таким странным все казалось. Таможенники нам удивились, из будки кричат, чтобы нас пропустили.

Проверили документы. Я стояла за плечом и делала вид, что я — девушка Ольховского. Один солдат мне улыбнулся. Другой — Ольховскому:

После перехода первой границы мы отошли чуть вдаль по узкой лесной тропинке.

Сосны. Дорога довольно узкая, пахнет парным молоком, и вдали ничего не видно.

Ольховский снова начал прощаться и ушел вперед, а я осталась здесь. Мы еще ходили вдоль траков, они стояли цепочкой, и он просил водителей нас взять.

Галерея шоферов. Они отказывались брать кого бы то ни было, мы ждали, наблюдали, как они общаются друг с другом, я разглядывала траки.

Полуденное солнце уже раскалило воздух.

Ольховский скрылся.

Хотелось спать. Пытаясь поудобнее устроиться, я сначала села на рюкзак, затем прилегла — все это в двух шагах от того места, где проходили таможенный досмотр легковые автомобили. Лениво наблюдала за людьми, которые проезжают. Они на меня обращали внимание, но у меня вид был такой странный, что заговаривать никто не решался, и я просто валялась на обочине.

Надо было идти. Когда я проходила вторую границу, Ольховский помахал мне рукой из огромного трака, из белого — они мне казались сказочными, настоящие трансовые траки, их было только двое в кабине, но в таких машинах только два сиденья, похожих на кресла в парикмахерских салонах.

Я уже довольно далеко отошла от границы: неширокая дорога, обочины и мягкие леса, такие мирные. Лес ограждала металлическая сетка. Заповедная зона. Проходили грибники.

Скат очень резкий. Автобусная остановка, люди. Санаторная зона «Золотые пески». Откуда здесь взяться золотым пескам?

Время тянулось медленно, действительно медленно. Я грелась, как младенец на солнышке, как индеец в бизоний год. Не нужно думать о завтрашнем дне, когда ты человек, потому что ты, в отличие от обезьяны, в любой момент можешь сообразить, что делать.

Солнце убивало, я думала, что будет, если я потеряю сознание.

Так долго дожидалась, что кто-нибудь меня подберет — успела выспаться на обочине.

Водитель как в воду глядел, когда говорил, что раньше него я не уеду. Очень рад был встрече.

С ребенком он говорил о том, что к полуночи уже будут в Минске.

Мы проезжали красивый санаторий, окруженный озерами, и сын канючил, чтобы отец остановил машину и мы искупались. Мальчик, видно, неплохо знал эти места. Отец пообещал, что на обратном пути они заедут сюда дня на два.