Прошлое — чужая земля - Джанрико Карофильо Страница 25

До того июньского вторника мои воспоминания выстраивались в нормальном хронологическом порядке. После него мою жизнь подчинил себе фантастический скачущий ритм, а события начали развиваться с бешеной скоростью. Я помню отдельные сцены, некоторые в цвете, другие черно-белые, часто расплывчатые, как во сне, иногда чересчур шумные и не синхронизированные по звуку.

Я могу воспринимать эти кадры только извне, как зритель.

В последующие годы я не раз пытался мысленно вернуться к тому, что пережил в те дни. Мне хотелось взглянуть на происшедшее с той же точки зрения, с которой я рассматривал его тогда, но это мне так и не удалось.

Даже сейчас, когда я пишу эти строки, снова и снова стараясь оживить свое тогдашнее видение, стоит мне чуть-чуть к нему приблизиться, чья-то невидимая рука отбрасывает меня прочь, я теряю равновесие и падаю. И снова оказываюсь всего лишь зрителем. На сцену, где разворачиваются события, я всегда смотрю по-разному, иногда издалека, иногда, напротив, лицом к лицу. А бывает, — и это меня пугает, — свысока.

Но всегда из зрительного зала.

Я часто ездил к Марии. Почти всегда по утрам, несколько раз поздно вечером. Ее дом всегда встречал меня тишиной и чистотой. Когда я от нее уходил, на меня накатывала тошнота, и, чтобы прогнать ее, я обещал себе никогда сюда не возвращаться.

А через несколько дней снова звонил ей.

Я не помню ни одного разговора с родителями. Я старался поменьше видеться с ними, а при встречах избегал смотреть им в глаза.

Возвращался домой под утро, спал допоздна. Ходил на море, ездил к Марии или просто катался на машине за город, включив кондиционер и музыку на полную громкость. Возвращался во второй половине дня, принимал душ, переодевался и снова уходил.

У меня сохранилось много воспоминаний об игре в покер — до и после нашего путешествия в Испанию.

Партии в комнатах с кондиционированным воздухом или насквозь прокуренных, партии на террасах и в садах приморских вилл. Однажды мы играли на лодке.

И один раз в закрытом заведении. Игорном доме, проще говоря. Этой партии я не забуду никогда.

Обычно Франческо не совался в игорные дома. Он говорил, что это опасно и ни к чему так рисковать. Это очень тесный круг, как у наркоманов, где все друг друга знают. С нашим ритмом игры — четыре, пять, шесть партий в неделю — нас бы быстро раскусили. Они бы заметили, что я почти всегда выигрываю. Что мы всегда играем вместе. А потом кто-нибудь обязательно вычислил бы, что самые большие суммы я выигрываю, когда сдает Франческо.

Поэтому мы в основном играли в частных домах — благодаря феноменальной способности Франческо без конца находить новые столы и новых игроков, зачастую за пределами Бари.

Почти всегда нашими партнерами выступали дилетанты, и мы видели их от силы еще один раз, когда позволяли им «отыграться».

Для меня до сих пор остается загадкой, как ему удавалось организовать такое количество партий и вовлечь в них столько людей, не знакомых друг с другом.

Со временем тип игрока за нашим столом изменился. Сначала мы имели дело с богачами, для которых проигрыш пяти-шести, даже десяти миллионов означал неприятность, но никак не трагедию. Постепенно среди них все чаще стали мелькать люди совсем другого сорта. Потом мы начали садиться за карточный стол с мелкими служащими, студентами вроде нас самих, рабочими и даже пенсионерами. Почти бедняками. Они проигрывали как миллионеры, только вот для них проигрыш обретал совсем другое значение.

Все шло не так, как в начале. С каждой партией мы опускались все ниже.

Я не хотел задумываться куда.

У входа сидел лысый мужик в майке, из-под которой торчали пучки черных волос. Я сказал, что иду к Николе. Никакого Николы я не знал, просто следовал указаниям Франческо. Лысый, не поворачивая головы, зыркнул глазами по сторонам и кивком пригласил меня внутрь. Я пересек большую комнату, с духотой которой тщетно пытался сражаться старый шумный кондиционер. Увидел десяток безобидных игровых автоматов: звездные войны, автогонки, стрелялки и тому подобное. В тот вечер возле них толклось немного народу — все взрослые; проходя, я невольно заинтересовался, в какие игры они играют. Франческо объяснил мне, что многие из этих автоматов были снабжены специальным устройством: достаточно переключить кнопку на пульте или вставить ключ, и звездные войны превращаются в видеопокер. Клиент подходил к продавцу жетонов и говорил, что хотел бы сгонять партию. Незнакомец неизбежно нарывался на грубый отказ: с чего он взял, что в этом заведении играют в покер? Он ведь мог оказаться полицейским или карабинером. Для тех, кого продавец жетонов знал или кто явился по рекомендации, он нажимал нужную кнопку или поворачивал ключ, переключая автомат на новую игру. Некоторые проигрывали миллионы, ставя раз за разом по несколько тысяч лир. Если машина не получала сигнала от игрока в течение пятнадцати секунд, на экране автоматически возникала невинная картинка легальной игры. Именно ее и видела полиция, когда по анонимке от чьей-нибудь отчаявшейся жены являлась с проверкой заведения.

Из зала с автоматами я попал в небольшое помещение с тремя бильярдными столами. Никто не играл, кондиционер работал чуть лучше, и меня снова спросили, кого я ищу. Я все еще искал Николу.

Мне велели подождать. Охранник подошел к металлической двери в глубине комнаты и проговорил что-то в домофон — мне не удалось разобрать, что именно. Не прошло и минуты, как на пороге показался Франческо и позвал меня. Мы двинулись по коридору, едва освещенному свисающей с потолка лампой, спустились по узкой крутой лестнице и, наконец, прибыли на место назначения. Я огляделся: подвальное помещение с низким потолком, шесть-семь покрытых зеленым сукном столов. Все, кроме одного, заняты. В глубине помещения напротив входа располагалось нечто вроде стойки бара. За стойкой сидел пожилой человек со злым, изможденным лицом.

Здесь кондиционер работал как надо. Даже слишком: сначала я слегка подмерз. Чувствовался стоялый запах, как в помещениях, где много курят, а воздух освежается только кондиционером. Над каждым столом нависала зеленая лампа. Видимо, хозяева хотели придать этому игорному дому на окраине как можно более профессиональный вид. В результате у них получился какой-то убогий сюр. Полутемный подвал, пятна желтого света, струйки дыма, свивавшиеся в кольца и растворявшиеся в таинственном мраке под потолком, и мужчины, сидящие на границе света и тьмы.

Мы подошли к бару, Франческо представил мне старика и двух незнакомцев, которым предстояло играть с нами. Мы ждали еще одного: в тот вечер играли впятером. Тем временем Франческо объяснил мне правила дома.