Гедеон - Расселл Эндрюс Страница 25

Дэнни не мог отвести глаз от ее лица.

Вокруг левого глаза женщины было родимое пятно, такое заметное, словно его нарисовали специально. Абсолютно круглой формы и черное, пятно было намного темнее ее кожи густого коричневого цвета. Оно начиналось у переносицы, шло вокруг глаза, через щеку, и обратно, к носу. Поверхность пятна блестела, почти сияла. Странно, но правая сторона лица повитухи была гладкой и без единого изъяна. Мальчик никогда не видел ничего удивительнее этой отметины. Когда он прибежал за повитухой, чтобы сказать ей, что уже пора идти, женщина заметила его любопытный взгляд и улыбнулась. «Ничего страшного. Оно меня не беспокоит, — сказала она. — Всего лишь родимое пятно. Это Господь дал знать, что выбрал меня для чего-то». Но Дэнни не мог отвести от нее взгляд. Даже когда его мать стонала и кричала от боли, он не переставая смотрел на лицо негритянки, на пятно, которое, по ее словам, было даром Божьим.

Ребенок родился глубокой ночью, в десять минут первого.

Уже через несколько секунд они поняли, что что-то не так.

Когда акушерка приняла младенца, она не произнесла ни слова, но Дэнни заметил, что женщина вздрогнула от неожиданности. Новорожденный, красный и сморщенный, исступленно кричал. Совсем как обычный младенец, подумал Дэнни, но даже он чувствовал, что с малюткой не все в порядке. Это было заметно по глазам малыша и по тому, как он плакал. Дэнни показалось, что он зовет на помощь.

Вскоре стало понятно, что ребенок ненормальный. Он не замолкал ни на минуту. И ни на кого не реагировал — ни на Дэнни, который брал младенца на руки и пытался с ним разговаривать, ни на темнокожую повитуху, которая каждый день приходила его кормить. И уж конечно, он не узнавал свою мать, которая подержала младенца на руках пару мгновений сразу же после того, как он родился, затем положила и больше не смотрела в его сторону. Когда Дэнни спросил, как они назовут маленького братика, Райетт ответила, что ребенок не заслуживает имени. Что он не такой, как все, и пугает ее.

Это дьявол, уверяла акушерка. Именно дьявол сотворил такое с младенцем. Нет, возражала Райетт, виной всему не нечистая сила, а вонь. Запах от фабрики. Он поднимался вместе с дымом из труб фабрики, отравляя воздух. Он проник в тело Райетт, а оттуда — в кровь младенца.

Кто бы ни был причиной уродства, дьявол или человек, ребенок принес Райетт много страданий. И она знала, что впереди ее ждут еще большие муки.

Когда малышу исполнилось полгода, Дэнни уже ненавидел его всем сердцем.

Как только Райетт оправилась после родов, она вновь стала работать в местном баре. Она старалась появляться дома как можно реже, чтобы не видеть своего второго сына. За младенцем присматривал Дэнни, ему пришлось кормить маленького уродца, ухаживать за ним, слушать его плач.

Малышу исполнился уже год, но имени ему так и не дали. Он не слышал, когда к нему обращались, не проявлял никаких признаков разума, не координировал свои движения и даже не пытался лепетать или говорить. Он только ел и плакал. Ел и плакал.

По-видимому, внешний мир ничего не знал о существовании этого ребенка. Шел тысяча девятьсот пятьдесят пятый год, и на суеверном Юге умственно отсталого мальчика все бы боялись и избегали. Райетт было стыдно, она чувствовала себя униженной из-за того, что родила на свет такого монстра. Она не могла ни обеспечить ребенку надлежащий уход, ни показать второго сына людям. И потому малыш оставался дома. Днем за ним присматривала темнокожая повитуха. А потом возвращался из школы Дэнни и, как обычно, в одиночестве слушал этот жуткий плач.

Братику было полтора года, когда Дэнни стал винить его за то, что потерял мать. Нет, она никуда не делась, по-прежнему жила с ними. Но теперь Райетт почти не бывала дома. Она никогда не обнимала Дэнни, не целовала сына и не говорила, как его любит. Выпивать она стала гораздо чаще, чем раньше. И приятелей-мужчин у нее стало больше, хотя она уже не приводила их к себе домой.

За три дня до того, как Дэнни исполнилось одиннадцать, одна из его одноклассниц отмечала свой день рождения. В честь этого дня, а еще потому, что начался новый год, родители девочки подарили ей билеты на выступление нового молодежного рок-идола, которое должно было состояться в городке в тридцати двух километрах от Симмза. Певца звали Элвис Пресли, и все ребята из класса Дэнни говорили только о нем. Они подражали певцу, одевались как он, причесывались как он. Дэнни, который никогда не видел Элвиса и не знал его песен, слышал разговоры одноклассников о том, какой Пресли крутой. Когда девочка объявила, что у нее есть десять билетов на концерт короля рок-н-ролла, ребята были потрясены этой новостью. Все старались добиться расположения именинницы, чтобы попасть в число девяти счастливчиков. За неделю она выбрала четырех мальчиков и четырех девочек. Оставался еще один билет. Больше всех удивился сам Дэнни, когда одноклассница подошла к нему после уроков и спросила, не хочет ли он поехать на концерт Элвиса. «Д-да, к-конечно», — заикаясь, пробормотал парнишка и умчался прочь.

Он бежал всю дорогу до дома, ворвался в комнату и увидел Райетт, которая сидела в гостиной на диване, а на столе перед ней стояла наполовину пустая бутылка бурбона. Никогда еще Дэнни не чувствовал себя таким счастливым, он громко вопил от радости, и мать попросила его успокоиться и говорить медленно. Задыхаясь от восторга, он сообщил, что вечером поедет на концерт Элвиса Пресли. Мальчик ждал, что мать поинтересуется, кто такой Элвис, Дэнни не терпелось показать свою осведомленность. Однако Райетт ничего не спросила, только посмотрела печально и сказала, что он никуда не поедет. Она собирается на свидание с очень хорошим человеком, а сыну придется остаться дома и присматривать за маленьким.

Райетт отправилась на свидание в пять часов. Дети, которые ехали на концерт, договорились встретиться у школы в шесть. В пять тридцать ребенок орал как резаный. Дэнни знал, что малыш плачет от голода, по-видимому, Райетт не удосужилась покормить младенца днем, но ему было все равно. Он не хотел, чтобы младенец ел. Дэнни мечтал, чтобы братишка умер.

Без четверти шесть ребенок надрывался от крика, Дэнни никогда еще не слышал такого громкого плача. Парнишка пошел в чулан, где Райетт держала младшего сына. Младенец лежал весь красный, исступленно сучил руками и ногами, надсадно хрипя и издавая отвратительные, режущие слух звуки. Дэнни взглянул на братишку, которому еще не исполнилось и двух лет, и понял, что должен остановить этот крик. Должен прекратить этот шум.

Мальчик вернулся в гостиную и снял подушку с дивана. Вернувшись к младенцу, Дэнни несколько мгновений постоял в нерешительности, потом наклонился. Он накрыл лицо ребенка, вернее, все его тельце подушкой и надавил. Теперь крик зазвучал приглушенно, но не прекратился. Затем постепенно стал утихать. Дэнни нажал еще сильнее, и еще, и еще. Он давил на подушку изо всех сил, до тех пор, пока не умолк плач. Пока в доме не стало тихо.

Дэнни не стал задерживаться в чулане надолго. Он отнес подушку обратно на диван, а потом выбежал из дома, захлопнув за собой дверь.