Номер 19 - Александр Варго Страница 25

* * *

Рик бессмысленно бродил по кухне, погрузившись в воспоминания. Рявкнул на болтающегося без дела Донни, отправив его в отсек доставки тел, и тот с явной неохотой ретировался.

Помощник шеф-повара находился в растерянном смятении.

Он узнал крест.

Тот самый, что был у Ксюши, той самой участницы из 19-й камеры.

Узнал, потому что этот крест когда-то принадлежал ему.

Глядя, как в громадной кастрюле, булькая и неуклюже ворочаясь, варилась мужская голова, он наконец-то вспомнил тот день. День, когда он впервые увидел в храме этих двух очаровательных сестричек, похожих друг на друга словно две капли воды…

Протоиерей Сергей, настоятель храма, где служил Николай, внезапно заболел, и таинство крещения в этот день надлежало проводить ему.

Когда до обряда оставалось несколько минут, выяснилось, что родители девочек внезапно отказались их крестить. На вопрос Николая мать близняшек, смущаясь, поведала, что они потеряли крестик для одной из дочерей, а денег, чтобы купить его в церковной лавке при храме, у них с собой нет.

Николай попросил родителей подождать и через минуту вынес им крестик.

Простой медный крестик, коих сотни, а то и тысячи на свете, но почему-то у Николая не было даже тени сомнений, что там внизу в руках Ксении он видел именно этот крест…

Голова, плавающая в кастрюле, медленно повернулась к нему бугрящимся лицом, уставившись на помощника шеф-повара пустыми глазницами. Отслоившаяся верхняя губа вяло шевелилась, как живая.

Рик взял половник и торопливо развернул голову затылком, после чего отошел от плиты.

– Кто следит за солянкой?! – гаркнул он, гневно оглядываясь. К плите мгновенно метнулся один из поваров.

– Где остальные ингредиенты?! Вижу только маслины и лавровый лист! – продолжал распаляться Рик. – Где морковь? Зелень? Томатная паста?!

– Сейчас все будет, – испуганно пискнул повар.

– На чем бульон варился?

– На курице.

Рик побагровел:

– На курице будешь дома готовить! Курица здесь для того, чтобы кота кормить, тупица! Вон, там целая миска языков!

Повар, выронив половник, со всех ног кинулся к холодильнику.

– Каждый раз одно и то же! – раздраженно крикнул Рик. – Ставь их на огонь, потом разбавишь бульон! Вынимай башку и засыпай морковь! Мне что, все за вас делать?!

Не дожидаясь, когда тот приступит к работе, Рик проследовал в коптильный цех.

Внутри было жарко, как в парилке, и помощника шеф-повара тут же обдало густым дымом копченого мяса. В громадной жаровне из чугуна тлели рубиновые угли, от раскаленного марева вибрировал воздух. Двое поваров возились у секционного стола, нанизывая на вертел тело юной девушки. Один придерживал труп за плечи, в то время как второй заколачивал молотком штырь из нержавеющей стали в задний проход «окорока».

Рик бросил взгляд на разбухший живот девушки, сшитый крепкими огнестойкими нитями.

– Уже фаршировали? – коротко спросил он, и те одновременно кивнули, колыхнув одинаковыми поварскими колпаками.

Рик взял со стенки прилепленный к магниту разделочный нож и, ничего не говоря, с невозмутимым видом рассек нити, стягивающие бледный живот трупа. Кожа мгновенно разошлась, выпуская наружу кашу из перловой крупы, мелко нарезанных кабачков, колечек лука и моркови.

– Перловка, – кивнул Рик, наливаясь гневом. – У вас что, рис закончился, идиоты?! Или вы перловую крупу от риса уже не можете отличить?!!

Повара засуетились. Пока один вилкой отделял овощи от прилипшей крупы, второй притащил дуршлаг с промытым рисом.

– Что ты делаешь?! – закричал Рик, видя что первый намеревается смешать с рисом овощи, которые только что очистил от перловой крупы.

– Что не так? – проблеял повар, вжав голову в плечи, как черепаха.

Рик закатил глаза, пытаясь сохранять самообладание.

– Представь, ты уронил в сортир бутерброд с колбасой, – чуть спокойнее сказал он. – Хлеб с маслом ты выловил, а колбаса уплыла путешествовать по канализационным трубам. Ты выкинешь этот хлеб, или положишь на него новый кусок колбасы?

– Выкину.

– Тогда о чем разговор?!

Повар поспешно удалился за новой порцией овощей и вернулся через пару минут. В руках он держал глубокую миску с вымытыми продуктами.

– Когда все будет готово, зашивайте обратно и на угли, – велел Рик, остывая.

Повара молча и сосредоточенно работали. Никто из них не осмелился даже пискнуть что-либо в возражение, отлично понимая, что в противном случае им могут выставить низкий балл за смену, и тогда их ждут штрафные санкции.

А накануне Нового года это было бы обиднее вдвойне.

– Рик?

Он обернулся, услышав знакомый голос.

Донни стоял в нескольких шагах и лениво, словно маятник, перекидывал из руки в руку черенок швабры, стоящей между ног.

– Я все убрал, – сообщил он.

– Молодец. Возьми с полки пирожок, – буркнул Рик.

– Я не ем пирожки.

– А мне плевать.

Помощник шеф-повара уже не пытался скрывать раздражения при общении с этим скользким типом.

– Я слышал, скоро будут готовить «солнышко», – снова подал голос стажер.

Рик кивнул.

– Хочешь посмотреть?

– Почему бы нет?

– А снять пробу? – прищурился Рик.

Рот Донни растянулся в неприятной ухмылке.

– Я не знаю, что это. Но попробовать могу что угодно. Я ем все, кроме вареной капусты. Ненавижу эту срань. Еще со школы.

«В гробу я видал твои вкусовые предпочтения», – неприязненно подумал Рик. Его не оставляло тревожное ощущение, что с этим новичком что-то не то. Он почему-то подумал о зыбкой трясине, от которой поднимаются гнилостные испарения. Один неверный шаг, и ты по уши в вонючей жиже, которая начинает неумолимо засасывать тебя вниз.

«А может, это со мной что-то не так, – подумал Рик. – Эта проклятая работа делает тебя чересчур мнительным».

И тем не менее. Он едва ли не кожей чувствовал, что Донни уже не стесняясь, буквально ощупывал его буравящим взором, от прорезиненных подошв ботинок до макушки, как сверхчувствительный сканер.

– Все хотел тебя спросить, Рик… – начал стажер. – Та тетка, что в разделочном цеху…

– Ее зовут Зара. Тебе нужно запоминать коллег.

– Ага, Зара. Она ведь жирная, как слониха.

– Это не твое собачье дело, – отрезал Рик. Он чувствовал, что еще немного, и он перестанет себя контролировать, влепив этому засранцу хорошую оплеуху.