Люби меня до смерти - Эллисон Бреннан Страница 24

Она с гордостью кивнула в сторону. Шон заметил множество пустых винных бутылок, в беспорядке валявшихся по всей квартире, и ощутил стойкий запах немытого человеческого тела и разлитого алкоголя. Может, Мелинда больше и не кололась, но медленно себя убивать не перестала.

– Роджер не пытался связаться с вами последние полгода? – спросил он.

– Нет. А если б попытался, я бы сказала ему отправляться ко всем чертям. – Она посмотрела на Шона испепеляющим взглядом. – Я думала, ублюдок в тюрьме.

– Да, мэм, он был в тюрьме. Его выпустили условно-досрочно в июле.

Она разразилась задушевным смехом, и Шон на мгновение увидел, что когда-то она была красивой женщиной.

– УДО? После всего того, что он натворил? Мне впаяли три долбаных года за хранение, а ему сколько? Пятерку? Десятку? За проституцию, убийство, наркоту и хрен знает за что еще? – Она оттянула воротник футболки, обнажив горло. – Видишь шрам?

На ее горле, чуть ниже кадыка, Шон увидел шрам длиной сантиметров пять и поежился.

– Это Роджер с вами сделал?

Она покачала головой и отпустила воротник.

– Трэск. Я думала, мне конец. Но Роджер за всем наблюдал и потом заплатил мне. Я слышала, что они срубили уйму бабла с той пленки, где Трэск меня трахал. Роджер все делал для этого ублюдка. Мы все знали, что Трэск психопат, а подельник его прикрывает… Так почему ублюдка выпустили?

– Потому что система правосудия насквозь прогнила.

Шон бросил ей на диван пятьдесят долларов и ушел, не в силах оставаться здесь больше ни минуты.

Сказать, что освобождение насильника произошло в результате ошибки системы, – значит ничего не сказать. Уинслоу тоже не святая, но никто не заслужил такого обращения, какое пришлось пережить ей. Мелинду чуть не убил Адам Скотт, больной психопат. Но Мортон наблюдал за всем со стороны, помогал дружку, следил за тем, чтобы конвейер не останавливался…

Шон сел в свой черный «Мустанг», бросив взгляд на кучку подростков, с любопытством рассматривающих его машину. Они не сказали ни слова, и когда Роган посмотрел на свое отражение в зеркале заднего вида, он понял почему. На его лице застыло устрашающе мрачное выражение.

Он направил свой спортивный автомобиль, взвизгнувший шинами, подальше от этого места, чувствуя, как машина словно стала продолжением тела. Вождение обычно успокаивающе действовало на него, но сейчас Роган не чувствовал ничего, кроме жгучего гнева.

Когда Мелинда Уинслоу показала ему свой шрам, он с ужасом представил на ее месте Люси. Он никогда не видел шрамов на ее теле, но они могли скрываться под одеждой.

Шон нашел ближайший выход на кольцевое шоссе. Все, что ему нужно сейчас, – оказаться на трассе и вдавить педаль газа в пол. Детектив скучал по Северной Калифорнии, дороги которой он хорошо знал, и мог с предельной скоростью мчаться по ним, когда ему нужно было выпустить пар. Здесь же было много людей, машин и слишком мало места. Он отправился на юг, в направлении Вирджинии, в поисках длинного объездного шоссе.

Уинслоу говорила о насилии, которое она пережила, как о чем-то несущественном, так как не считала случившееся насилием. Все произошло с ее согласия. Женщина попала к ним добровольно, по глупости, ради денег. Шон почувствовал жалость к ней, увидев огоньки страха в ее глазах, когда она рассказывала о том, как чуть не погибла. Прошло уже одиннадцать лет, но Мелинда все еще с ужасом вспоминала об этом.

Откровенность ее ответов, уличный язык, принятие такой убогой жизни и осознание собственной вины в своем положении не давали Шону покоя. Люси была ее полной противоположностью. Ее похитили, она не желала принимать участие в секс-играх порнодельца. Пленницу пытали, над нею измывались, ее насиловали и чуть не убили просто потому, что Адам Скотт был поганым садистом, который торчал от того, что причинял женщинам боль.

Если не считать пары общих фраз, Люси никогда не рассказывала о своих мучениях, да Шон и не ожидал от нее никаких рассказов. Убийство Роджера Мортона вновь поднимало весь ужас пережитого на поверхность. Затаенная боль ясно виднелась в ее глазах. Но он не считал Люси жертвой, потому что она никогда не вела себя как жертва. До вчерашней ночи. Она плакала, а Шон, обнимая ее, думал, что сделал бы все на свете, лишь бы избавить несчастную от страданий.

Роган выехал на 395-е шоссе и направился на юг, благодарный солнцу, подсушившему дороги после снегопада. Было три часа пополудни, дороги заполонил плотный автомобильный поток, но Шон шел впереди его. Он набрал скорость, пытаясь забыть о словах Уинслоу, пытаясь прекратить представлять Люси на ее месте.

Мисс Кинкейд была самой сильной из всех женщин, что он знал. Она должна быть сильной, чтобы достичь всего того, чего смогла добиться за столь короткое время, несмотря на груз прошлого. Но, черт побери, она вообще не должна страдать! Ни одна женщина не должна страдать от рук таких подонков, как Скотт и Мортон. Система правосудия оказалась порочна, и Шон был вне себя от ярости.

Вождение – вот его способ выпустить пар, и он ехал вперед, пока не успокоился и не осознал, что оба ублюдка мертвы, что они никому больше не причинят вреда – и никогда уже не коснутся Люси.

Антирадар, скрытый под панелью приборов, издал жалобную трель, и мужчина резко ударил по тормозам (черт побери, неужели он шел со скоростью сто пятьдесят?), сбросив скорость до ста двадцати, ни на мгновение не теряя контроль над своим «Мустангом». Но было слишком поздно. В зеркале заднего вида зажглись проблесковые маячки полиции штата.

Шон остановился на обочине, собираясь с силами и соображая, что бы придумать, чтобы полицейский не выписывал ему штраф.

Вряд ли уловки сработают, но попробовать стоит.