Не тронь гориллу - Сандроне Дациери Страница 24

Я вернулся за стол.

– Ладно, – вновь заговорил Блондин, – у тебя на меня зуб, хотя я никогда тебя в жизни не видел, но тебе что, не известно, что полиция уже арестовала парня, убившего Алису? Чем он тебя не устраивает?

– Тем, что он вряд ли мог это сделать.

– Не знаю, что тебе сказать на это… Такие ребята способны на все. Они все фашисты, и ни ты ни я не знаем, что они затевают в своих гребаных логовах.

– Можешь быть уверен, они намного лучше, чем ты и те, кого ты водишь в свой дом. Но если это не ты и не он, то кто, по-твоему, мог убить Алису?

– Откуда мне знать? Алиса была чокнутая и постоянно искала приключений на свою задницу. Наверняка снюхалась с кем-то еще похуже меня.

– Кто бы это мог быть, кроме перечисленных тобой дружков?

– Да не знаю я! Кто хочешь мог быть. Если ты думаешь, я был первым, с кем она легла в постель, то мне тебя жаль. Она переспала почти со всей своей школой, так что не исключено, кто-то из одноклассников оказался ревнивым.

– Чего ты несешь? Ей еще четырнадцати не было, когда ты с ней познакомился!

Он криво усмехнулся:

– Я вижу, ты все еще веришь в сказки. Да девчонки в этом возрасте ждут не того, чтоб ты им подарил плюшевого мышонка или отвел в кино, они спят и видят, когда ты их трахнешь. Что тебе подарил Баббо Натале? [1] Член, вот что. Толстый и длинный член…

Я вскочил на ноги и врезал этой скотине прямо в расквашенную физиономию. На этот раз больной правой рукой. Его голова отлетела назад, и он вместе со стулом опрокинулся на пол и завыл от боли. Я услышал, как открылась входная дверь, и в квартиру заглянул встревоженный Слон. Я дал ему знак закрыть дверь: все в порядке.

– Поднимайся, имбецил, – приказал я Блондину. – Я же тебе говорил: уважай мертвых.

Я почувствовал, что успокаиваюсь, словно удар разрядил напряжение, которое я до сих пор потихоньку аккумулировал. – Давай вставай, пока я тебе еще раз не врезал.

Он схватился за край стола, с усилием поднялся, поднял стул и сел. Его лицо совсем распухло, из носа опять лилась кровь, верхняя губа лопнула посредине, а левый глаз заплыл и плохо открывался.

– Сволочь, – пробормотал он. – Ты избиваешь меня, потому что хочешь считать эту… святой. А это совсем не так. Она была не из тех, кто отступает, если ей приспичило, и ей нравились мужики намного старше ее… твоего возраста. У нее даже был хахаль из дружков ее папочки.

Я насторожился:

– Повтори.

– Я сказал, что она трахалась с каким-то мужиком, посещавшим их дом, а ее дорогие родичи об этом даже не догадывались.

– Как его звали?

– Откуда я знаю? Алиса мне рассказывала, что приходила к нему домой, когда его жены не было, и что он жил неподалеку от площади Сан-Бабила. Я не знаю его имени. Я бы тебе его назвал, зачем мне врать. – Он пальцем проверил, целы ли зубы. Убедившись, что пока все на своих местах, сплюнул кровь и продолжил: – Правда, я его однажды мельком видел. Такой красавчик лет пятидесяти, с кривым носом и усами. Когда мы стали встречаться с Алисой, она ему назначила свидание, чтобы вручить прощальный подарок, своего рода выходное пособие. – Он попытался улыбнуться, но из-за рассеченной губы у него получилась отвратительная гримаса. – Я видел его всего мгновение, когда он выходил из «ягуара». Это все, что могу сказать.

Мне стало ясно, что больше я здесь ничего не узнаю. Я позвал Алекса. Он вышел из спальни, таща за руку девчонку, трясущуюся от ненависти. Глубокая царапина на его щеке свидетельствовала, что его узница не ограничивалась только злобными взглядами.

– Издержки профессии, – прокомментировал он с обычным невозмутимым видом. – Что делаем?

– Уходим. И прихватим с собой эту вот. Завернем ее в ковер.

Ковер не понадобился. Слону, на чьей огромной физиономии сияла самая обаятельная из его улыбок, удалось убедить девчонку, которую, как оказалось, зовут Амбра, пойти с нами добром. Все вместе мы отправились на квартиру моей подруги Сильвии, откуда, оставив меня с барышнями, Алекс и Слон ушли тратить три сотни из реквизированных мною у Блондина денег.

Сильвия всегда выручала меня в особенно трудные моменты. Она работала в управлении социального обеспечения и была одной из немногих сотрудников этой богадельни, кто обращался с людьми по-человечески, а не как с мешком дерьма. Она трепетно относилась к их прошлому, заслуживало оно того или нет, умела установить душевный контакт даже с самыми кончеными типами, искренне интересовалась их судьбами – не столько по долгу службы, сколько из-за отсутствия собственной личной жизни. Ей было около сорока, развод за плечами и толпа друзей, которыми можно было бы заполнить стадион. Среди тех, кто хоть раз воспользовался ее добрым расположением, всегда было несколько человек, готовых отдать за нее свою жизнь.

Я познакомился с ней четыре года назад, когда одна из женщин, взятых Сильвией под покровительство, обратилась в агентство, где я тогда работал, с просьбой защитить ее от мужа. Женщина рассказывала, что муж наказывает ее за то, что она выходит из дома без его разрешения, но никто не хотел ей верить. Это звучало так нелепо, а кроме того, муж отлично играл роль славного малого, искренне огорченного клеветой, распространяемой о нем женой.

Лично мне на его игры было наплевать, и я, охраняя ее по очереди с Компаньоном, добросовестно отрабатывал свою зарплату. Но пару недель спустя, когда агентство закрылось, поскольку иссякли деньги на его содержание, Сильвия уговорила меня продолжать присматривать за женщиной. Не знаю, почему я согласился, может, потому, что не мог отказать Сильвии, глубоко заинтересованной в судьбе другого человеческого существа, о котором некоторое время назад она и слыхом не слышала. Сильвия была убеждена, что женщина говорила правду.

Поэтому я и мой Компаньон, сменяя друг друга, выполняли это нудное задание в течение следующих семи дней. Параллельно мы ломали голову в поиске весомого предлога, чтобы как-то отказаться, не обидев Сильвию, которая маниакально верила в опасность, грозящую ее подопечной. Предлога мы не нашли, и на восьмой день, в два часа ночи, когда я под громкий храп моей клиентки читал книгу, ее муж влез в окно, вооруженный до зубов, словно в фильмах ужасов. Мое уважение к Сильвии взлетело до небес и с тех пор только и делало, что росло.

Не обратив внимания на странность нашего появления, Сильвия приняла меня и Амбру, не задавая вопросов. Через несколько минут она уже была лучшей подругой моей пленницы, послала ее принять ванну, чтобы та не мешала нам поговорить без свидетелей. Удобно устроившись рядом со мной на диване в своем обычном поношенном комбинезоне, Сильвия не спускала глаз с зеркала в коридоре. В нем была отлично видна притворенная дверь ванной, за которой плескалась девчонка. Причиной такого внимания моей подруги был, конечно, не вуайеризм. Однажды некий тип полоснул себя по венам в ее ванной, и его удалось спасти лишь чудом. Надо сказать, что Сильвия учится на своих ошибках, а этим среди моих знакомых мало кто может похвастаться.