Кобра - Доминик Сильвен Страница 24

- А вы, по каким соображениям вы…

- Я вышла замуж, потому что была влюблена в Жюстена и потому, что он меня об этом попросил.

- Оригинально.

- Повторяю, в ту пору это было действительно оригинально. Хотите еще яблочного соку?

- Нет, спасибо.

- Я думаю, что Жюстен проспит еще долго. По субботам нередко…

- Вы очаровательны, мадам Лепек, и откровенны. И поэтому я тоже буду с вами откровенен.

- Давайте.

- Мне сказали, что ваш муж и вы посещали клубы любителей группового секса.

Она улыбнулась:

- Я полагаю, это не преступление.

- Нет, конечно.

- Тем более что желание уже угасло. Я думаю, это тоже диктовалось модой. Сегодня это хобби распространено и уже не так возбуждает.

- Хобби?

- Я шучу. Хотя, в сущности, не совсем. Жюстена все это привлекало больше, чем меня. У него бывают периоды, когда он целиком отдается какому-нибудь… времяпрепровождению. Вы знаете, это свойственно его поколению.

- Правда?

- Да, тому поколению, для которых свобода испытывать наслаждение превыше всего. Это достигается через секс, но может и через нечто противоположное. Вы понимаете?

- Нет, объясните.

- Наркотики. Вот и все.

- Наркотики?

- Да. Чтобы выйти за пределы своих физических возможностей, подключить свой разум к великому целому. В конце семидесятых Жюстен долгое время принимал ЛСД. Он все твердил на каждом шагу, что у него нет привыкания, что он себя контролирует. Контроль, контроль - это слово не сходило у него с языка.

- Странно, что вы рассказываете все это майору уголовной полиции.

- Жюстен прекратил принимать наркотики. А вы больше не зациклены на них. С тех пор как я узнала об этом, я стала вами восхищаться и испытывать к вам доверие.

Она произнесла это шутливым тоном светской львицы. Брюс, улыбнувшись в ответ, поинтересовался:

- А чем сейчас увлечен Жюстен Лепек?

- Спортом.

- Правда?

- Вы же видели его гимнастический зал.

- Да, я обратил на него внимание.

- Не зал, а чудо. Жюстен тренируется каждое утро, регулярно перед обедом посещает сауну, а перед деловыми ужинами бегает на механической дорожке. И очень счастлив.

- Однако по его виду этого не скажешь.

- Стресс подстерегает на каждом шагу. Я-то не знаю, что это такое, мне ведь не приходится зарабатывать себе на жизнь. Что, звучит вызывающе?

- Есть немного.

Она смотрела ему прямо в глаза, и ее циничная болтовня звучала искренне, чему в немалой степени способствовало ее невозмутимое спокойствие.

- Надо вам сразу сказать, с таким мужем, как Жюстен, несмотря на всю эту видимость, мне немного скучно.

Она сделала паузу и, внезапно посерьезнев, продолжала:

- Именно по этой причине я сплю с Марко Ферензи.

- Вы?

- И еще потому, что он привлекателен. Вы об этом все равно бы узнали. Я предпочитаю забежать вперед. Но учтите, мой муж ничего не знает.

- А Карла Ферензи?

- Надеюсь, тоже. Хотя тут я не вполне уверена. Если так, то, учитывая ее характер, мы движемся прямиком к катастрофе.

- А Поль Дарк?

- Что Поль Дарк?

- Как связана его смерть со всем тем, что вы мне рассказали?

- Это, как у вас говорится, участие в деле третьих лиц.

- Дарк работяга, одинокий, деликатный. Иными словами, человек положительный в окружении каких-то странных типов.

- В этом есть доля правды.

- И убийца это знал.

- Несомненно. Нам всем его очень не хватает, он был первоклассный менеджер. Он даже делал за Жюстена часть его работы.

- Стало быть, он владел стратегической информацией.

- Безусловно, владел, в отличие от меня. Я не могу вам сказать больше, чем могут Жюстен и Марко. Зато я могу сообщить, что Жюстен - это, что называется, блудный сын. После того, как он хорошенько порезвился везде, от Бали до Марракеша, он решил вернуться в отчий дом и взять бразды правления из рук отца в свои собственные. Вообще-то праздник на этом закончился, но он все-таки нашел способ жить припеваючи, не оставляя поста менеджера. Вот все, что я могу вам рассказать. И рассказала. Не хотите посмотреть фотографии, которые сделал Хельмут?

- Я думал, что они так и не были опубликованы.

- Так они и не были, но Хельмут подарил мне несколько снимков. Хотите взглянуть?

Сидя в вагоне метро по дороге в госпиталь «Сен-Бернар», Брюс прокручивал в памяти свой разговор с Дани Лепек. Она использовала готовые формулировки: «праздник закончился», «вернуться в. отчий дом», «жить припеваючи», «взять бразды правления»… что там еще?.. «подстерегает на каждом шагу», «предпочитаю забежать вперед», «считалось хорошим тоном»… Все эти откровения прекрасной Дани - пустые слова. Она, такая естественная при первой встрече, сегодня была фальшивой. До того фальшивой, что неопубликованные снимки Хельмута Ньютона показались ему наиболее правдивой деталью нынешнего утра. Крепкое белое тело женщины в туфлях на шпильке, черные как смоль волосы, решительный взгляд, резко очерченный рот. Обжигающая красота, леденящая красота, возникающая из небытия. «Она стояла на снимке как-то по-особенному… Все люди принимают такую позу каждый день, но некоторые выглядят при этом явно лучше, чем другие…»

Дани Лепек с простодушным видом объяснила, что фоном служил натянутый в студии огромный лист белой бумаги. Что Хельмут безумно с ней намучился, добиваясь нужного ему выражения - одновременно сурового и манящего. Фото в таком стиле Хельмут называл «Большие Ню».

- Я вам уже говорил, мадам Лепек, что вы очаровательны.

- Я помню. Вы это сказали и сразу же переменили тон на жесткий.

- Вы очаровательны, и все-таки пора кончать это ваше представление.

- Хотите сигарету?

- Нет, спасибо.

- Я чувствую, что скучаю в этом большом доме, майор.

- Похоже, что так.

- Я ничего не ощутила вчера, когда вы пришли объявить нам о смерти Дарка. Меня пугает это безразличие. Вы действительно не хотите сигарету?

- Нет, спасибо.

- Иногда, когда я вечером снимаю макияж в ванной, я немного побаиваюсь своего отражения в зеркале.

Говоря это, она взяла со столика «Большое Ню» в золоченой рамке и перевернула лицевой стороной вниз. Потом добавила:

- Иногда я начинаю сомневаться, что вообще существую. Мне кажется, я несчастна с Жюстеном. Но уже слишком поздно его бросать. У меня нет профессии, я не буду знать, куда мне идти и что делать.