24 часа - Клэр Сибер Страница 23

– Можно забрать мальчика из приюта, – говаривал он раньше так, как будто это его извиняло, – но невозможно забрать приют из мальчика.

Я слушала, но не могла понять. Я была ослеплена им: я думала, что смогу ему помочь. Видимо, надеялась его изменить. Невозможно объяснить то, как он держал меня в оковах. Начиная с того самого момента, когда мы встретились, он смотрел на меня и смотрел в меня так, как этого не делал никто другой. Его взгляд как бы охватывал меня со всех сторон. Я не могу дать этому объяснение даже сейчас. Не могу объяснить, не могу понять, не могу чем-то оправдать. Он поймал меня, как какое-нибудь маленькое и довольно беззащитное животное.

Я, безгранично наивная, вложила все, что у меня было, в Сида, и мне кажется, что в конечном счете я просто-напросто долго – очень долго – не могла признаться самой себе, что это стало моей большой ошибкой.

Конечно, кое-что о Сиде я знала очень даже хорошо. Например, сегодня вечером он опоздает. Он зайдет так, чтобы его заметили, театрально вздыхая и двигаясь медленно, пока все взоры не обратятся на него, – и затем он станет вести себя с нарочитой отчужденностью и недружелюбием, тем самым искусно привлекая все внимание к себе.

Но в действительности опоздала я. Моя последняя клиентка была безутешна, и мне пришлось долго успокаивать ее и затем сажать в такси. Потом моя машина все никак не заводилась, потому что я случайно оставила фары на весь день включенными и поблизости не оказалось никого, у кого бы имелся провод для запуска двигателя от внешнего источника, и мне пришлось ехать на автобусе, а потому я явилась в школу лишь за пару минут до начала.

Когда я прошла через заполненный людьми зал, Сид меня не заметил. Он внимательно рассматривал программку, сделанную детьми, и лицо у него при этом казалось даже добродушным. Его темные волосы были, как обычно, взъерошены, но он в кои-то веки не выглядел ни мрачным и сердитым, ни пьяным и веселым. Он выглядел просто как… как отец Полли. Как мужчина, которого я раньше очень любила. И когда он поднял взгляд, мое сердце едва не остановилось на пару секунд, однако затем я вспомнила, что уже слишком поздно.

Слишком-слишком поздно.

– Уф! – Я шлепнулась на стул рядом с ним, усевшись при этом на край куртки того, кто сидел на соседнем стуле. Извинившись и засуетившись, я уронила свою шерстяную шапку.

– Неуклюжая Лори. – Сид, как коршун, набросился на этот мой недостаток. – Ничего не меняется, да?

– Кое-что меняется, – возразила я, протягивая руку к его программке.

И вовсе я не была неуклюжей. Я просто нервничала.

Он не отдал мне программку:

– Я ее еще читаю.

– Ну и ладно, – пожала я плечами. Читать там было почти нечего, но спорить я не стала.

– Ужасные иллюстрации, – пробурчал он. – Какое-то дерьмо.

Мамочка, сидящая перед нами, с негодующим видом оглянулась.

– Сид, ради бога… – Я робко улыбнулась этой мамочке. – Они все не старше восьми лет.

– Да? – Теперь он пожал плечами. – Они уже не младенцы. Но никто из них не умеет рисовать так, как Полли. Никто.

О господи!

– Почему они не разместили здесь ее картинки?

– Потому что…

Меня спасла миссис Эванс, сев за пианино и начав играть. Зазвучали первые аккорды гимна «Наступило утро», и вышел класс Полли. Все эти дети были облачены в костюмы разных фруктов и овощей.

– Бог ты мой… – довольно громко пробурчал Сид. – Кто это – вот эта толстая репа?

Если бы психологическая обстановка не была такой напряженной, я бы, наверное, засмеялась. Мы с Сидом когда-то много смеялись вместе. Но сейчас я смеяться не могла и лишь молча слушала его грубости. Глядя прямо перед собой, я молила Бога о том, чтобы Сид немедленно заткнулся.

А затем я неожиданно заметила в другом конце зала Мэла. Леонарда, видимо, все-таки приняли в эту школу. Почувствовав прилив адреналина, я отвела взгляд в сторону и сосредоточила внимание на Полли.

Вытерпев час довольно отвратительного пения и не менее отвратительных танцев, Сид уже застегивал молнию на своей кожаной куртке, когда во время торжественного финала Полли легла на пол в передней части сцены как компонент огромного «подноса с овощами» и не смогла затем встать из-за своего громоздкого костюма. Сид засмеялся. Я сильно толкнула его локтем в бок, уже предвидя, что Полли зальется слезами.

– Я подожду вас на улице. – Сид направился к выходу, хотя зрители еще вовсю аплодировали. Видимо, решил покурить.

Я помогла подняться на ноги очень взволнованной Полли, которая быстро забыла о произошедшем на сцене инциденте, и мы вышли на улицу. Там уже стемнело, и Сида нигде не было видно.

– А где папочка?

Выражение лица у Полли стало сначала растерянным, а затем расстроенным.

– Не знаю. – Я посмотрела сначала в одну, а затем в другую сторону вдоль тротуара, на котором сейчас толпились шумные дети со своими родителями. – Я уверена, что он где-то здесь. Ты прекрасно выступала, Пол. Он тобой очень гордился.

– Но тогда где же он? – Ее нижняя губа угрожающе выдвинулась вперед.

На противоположной стороне улицы – как раз возле знака «Стоянка запрещена» – был припаркован блестящий черный автомобиль. Из наполовину открытого окна доносилась музыка. Эта мелодия показалась мне знакомой, но я все никак не могла ее вспомнить. И тут вдруг из автомобиля вышел Сид. Он помахал рукой своей дочери. Едва я подняла руку, чтобы тоже ему помахать, как открылась и дальняя дверь автомобиля. Из нее появилась молодая женщина, которую я мельком уже видела и которую сразу же узнала.

Я сжала ладошку Полли, радуясь тому, что прикасаюсь к ней.

– Пол! – позвал Сид, и лицо у Полли просветлело.

– Папочка!

Сид перебежал через проезжую часть и, подхватив Полли, приподнял ее так, что ее лицо оказалось на уровне его лица.

– Я еще никогда не видел такого восхитительного кукурузного початка.

Стоя на тротуаре, девушка по имени Джоли улыбалась и махала рукой моей дочери. Блестящая внешность, огромная шевелюра, серебристые ленты, просвечивающая юбка, длиннющие голые ноги, несмотря на холодный вечер… Полли с радостным видом замахала в ответ. Я ошеломленно смотрела на это, пока Джоли не перевела свои глаза-прожекторы на меня. И я попыталась не выглядеть угрюмой, поскольку она вся прямо-таки сияла.

Однако мне удалось лишь изобразить довольно кислую улыбку, а затем я отвернулась.

Я почувствовала почти физическую боль где-то внутри. Сид смерил меня долгим взглядом.

– Что случилось? – спросил он. Но он прекрасно понимал, что случилось.

– Ничего. – Его безразличие стало еще одним плевком мне в лицо. – Думаю, нам пора идти, Пол. Уже очень холодно. Ты скоро снова увидишься с папой. – Я протянула к ней руки.