Кровавый приговор - Маурицио де Джованни Страница 23

Все должны были смеяться над неуклюжестью героя и действительно смеялись. Но иногда женская часть публики — а женщины составляли в ней большинство — замирала от восхищения перед красотой Аттилио. И тогда стул падал в странной тишине. Автор не хотел, чтобы кто-то крал у него первое место в этой сцене. О боже, как он мстил за это! Аттилио каждую минуту чувствовал, что его преследуют. На репетициях автор заставлял его десятки раз повторять одну и ту же нелепую сцену, а во время долгих еженедельных собраний приказывал ему для тренировки читать женские роли. «Чтобы он научился полутонам» — так автор говорил своим хорошо поставленным голосом, унижая Аттилио перед всей труппой.

Аттилио знал, что играет лучше автора, и подозревал, что тот тоже знает это и наказывает его за превосходство. А он — лучше как актер и несравненно красивей.

Волосы у него длинные и черные, как шкура пантеры. Глаза такие же черные, подбородок волевой. Он рослый и плечи широкие, но при этом худощавый. У него красивый густой голос. Он читал желание в глазах смотревших на него женщин и чувствовал страсть, которая билась у них в груди. Страсть заставляла их рот раскрываться, словно цветы, а губы увлажняться крупными, как жемчужины, каплями пота.

Так было всегда: мужчины ему враги, а женщины лежат у его ног. В школе учителя и коварные одноклассники его преследовали, учительницы же обожали, одноклассницы в него влюблялись. Когда он был на сцене, женщины следили за ним сияющими глазами, а во взглядах мужчин он видел только вражду.

С самого детства мать предостерегала его. «Знай и помни о своей красоте, — говорила она, утешая его после злых обид, нанесенных другими. — Это из-за твоей красоты. Из-за нее они теряют голову и бесятся от злобы. Защищайся, думай только о себе. Делай то, что хорошо для тебя, а если от этого станет плохо этим злодеям, тем лучше».

Ревность и зависть следовали за ним повсюду. Ревность многочисленных любовниц, ни одна из которых не могла назвать себя его хозяйкой. Зависть собратьев по искусству и мужей, у которых он легко отнимал внимание зрителей и уводил жен.

А поскольку в театральном мире решения принимали мужчины, Аттилио доставались только смешные крошечные роли. Его не увольняли. Даже наоборот, на него был спрос. Аттилио был удобен для любого импресарио: можно было рассчитывать, что на каждый спектакль придут пятьдесят или шестьдесят его восторженных поклонниц. Но главы трупп, если могли унизить его, делали это с удовольствием.

Однако нынешний начальник был хуже всех остальных. Этот начинающий драматург хотел уподобиться самым знаменитым писателям. Три года назад его первая комедия принесла ему большой успех, который он сумел укрепить за следующие два сезона. Он умел соединять комизм с трагизмом, чем заслужил любовь публики и нелюбовь критиков, а то и другое — признаки несомненного величия. В труппе служили также его брат и сестра. Аттилио считал, что как актеры они оба лучше брата-драматурга, и подозревал, что не одинок в своем мнении. Но нельзя было отрицать, что их проклятый заносчивый брат — сильная и обаятельная личность и может писать для театра пьесы, которые имеют успех. Несмотря на его знаменитое коварство по отношению к актерам, служба в его труппе была верным пропуском к славе.

Вначале Аттилио приняли хорошо. Драматург, который любил, чтобы его называли «маэстро», хотя был очень молод, держался в его присутствии с подчеркнутым безразличием. Импресарио объяснил, что для маэстро вести себя так означает выражать величайшее уважение и почет. Сестра маэстро, уродливая, но игравшая прекрасно, улыбалась Аттилио жадной улыбкой даже в присутствии мужа. Их младший брат часто добродушно подшучивал над Аттилио.

Потом произошло то, что можно было предвидеть. У Аттилио случился короткий, но бурный роман с одной из актрис труппы. Она была бездарна, но очень красива. Каким же он был дураком! Как он не понял, почему она, бездарная, оказалась в труппе, где даже суфлером был старый актер с хорошим сценическим прошлым? Что она здесь делала? На этот вопрос мог быть лишь один ответ: маэстро в нее влюблен и потерял голову от любви.

Все знали про этот роман, но никто не предупредил Аттилио: женщины молчали из-за ревности, а мужчины от зависти.

Когда он догадался, беда уже случилась. Он был вынужден внезапно и без всяких объяснений порвать эту связь. Бывшая возлюбленная устроила ему сцену на генеральной репетиции перед премьерой. В одной из сцен Аттилио стоял перед ней на коленях с букетом цветов в руке (цветы были искусственные). Она должна была только отказаться от букета, а вместо этого вдруг разрыдалась, швырнула цветы ему в лицо и закричала на него как сумасшедшая, выплескивая всю накопившуюся в ее душе ненависть и злобу.

Маэстро наслаждался этой сценой со своего места в первом ряду пустого в тот момент зала и в этот раз был счастлив, что он зритель, а не актер. Когда актриса ушла, хлопнув дверью, он тоже встал и, не попрощавшись ни с кем, ушел в свою гримерную.

С этой минуты маэстро стал злейшим врагом Аттилио. Казалось, что у этой истории может быть лишь один конец: начальник сломает подчиненного. Сломать Аттилио было тяжело: главной опорой и основой жизни молодого актера была вера в себя. Но маэстро, разумеется, мог сделать его жизнь трудной. Он и делал это, не упуская ни одного случая.

В какой-то момент Аттилио хотел лишь одного — уйти: к черту пропуск к славе, к черту судьбоносный случай. Но в его контракте была предусмотрена огромная неустойка. Поэтому он не мог выплеснуть в лицо этому проклятому рассерженному шуту всю свою злость. И вот день за днем, каждый вечер, на каждом представлении шла эта война нервов. Со временем роль, которую играл Аттилио, превратилась в комическую. Когда он выходил на сцену, в зале начинались смешки, а при каждой его реплике зрители взвизгивали от хохота.

Маэстро был большим мерзавцем, но при этом гением. Он умел, произнося одни и те же реплики, изменять тон и напряжение действия всей комедии, которую сам же и написал. Это стало кошмаром для Аттилио: он все время боялся, что погубит свое будущее и станет ничем или в артистическом мире у него сложится такая репутация, после которой он уже не никогда не поднимется.

Именно в эту пору разочарования и обманутых надежд он познакомился со знатной дамой, красивой и богатой. Она испытывала к нему страсть достаточную, чтобы он мог заманить ее в свои сети и сделать с ней все, что ему захочется. Аттилио решил, что она — его настоящий пропуск к свободе и славе. Обольстить ее оказалось нетрудно, но Аттилио, у которого был дар читать в глазах женщин их чувства, еще не видел в ее взгляде готовности отдать ему всю себя, полной покорности. А именно они были ему нужны: без них он не мог изменить свою жизнь.

Он пустил в ход свое обычное оружие: умело чередовал нежность и суровость, страсть и беспечное безразличие. Все это было необходимо, чтобы привязать ее к себе. Теперь это был лишь вопрос времени.

Аттилио слышал дурацкий хохот зрителей — марионеток, которые дергает за ниточки маэстро, сидящий в темноте партера. И знал, что глаза Эммы Серры ди Арпаджо глядят только на него.