Спящий с Джейн Остин - Дэвид Эйткен Страница 23

Лола. Ello [64], Л. А., Лола. У нее имелись свои странности, и я звал ее Беспутная Лола. Как я уже говорил, это было не настоящее ее имя, но — да, вы предположили правильно — кто платит, тот и заказывает. На самом деле ее звали Марией. Но в конце концов, Лолу Монтес [65]по-настоящему тоже звали Марией, так что разница невелика. И, так же как ее знаменитый оригинал, Лола любила танцевать. Танцы были ее специализацией — так она мне сообщила.

С тех пор как я начал посылать проституток в перманентную отставку, я многое узнал о них. Как выяснилось, большинство filles de joie [66]специализируются в той или иной области своей профессии, наподобие врачей. Некоторые, например, практикуют садизм. Ну, вы наверняка представляете себе эту старую как мир картинку: чулки в сеточку, красный бюстгальтер и хлыст — все такое. В чем-то сродни духовному ремеслу, как мне кажется. Peccavi [67]— и кнут пошел в дело. Иные девушки помещают в свои влагалища кусочки разбитого стекла, и когда вы… Э-э, ладно, это слишком притянуто за уши. Хотя могло бы вас научить правильному обращению с падшими женщинами, вы, грязные животные! И не трудитесь утверждать, будто Иисус тоже делал это. Он не трахал их, Бог с вами! Достаточно вспомнить, что Он в основном околачивался в компании мальчиков. Самое большее, что делали для него падшие женщины, — это интенсивный массаж ног.

Так вот, Мария — или Лола — была танцовщицей, хотя специализировалась в основном на грязных танцах (хе-хе). Скажите только слово, и она спляшет для вас в любой позиции. И разумеется, Лола умела танцевать канкан. А что касается волынки… впрочем, ладно, не сейчас. Про волынку позже. Когда Лола вытопывала свой фокстрот, по позвоночнику моему пробегали ледяные мурашки. Я не люблю говорить о таких вещах, вы же знаете, потому-то и размахиваю руками как безумный. Впрочем, Дебби говорит, что у меня есть шансы, а Дебби — один из тех ключей, что могут отпереть замок моей камеры.

— Исповедь облегчает душу, Даниэль, — говорит она мне, позабыв о том, что в Плитке душа заключенного изымается сразу же на входе, вместе с ремнем и подтяжками. Впрочем, нет сомнений, что падре Картошка согласился бы с ней. Психиатр не так уж и отличается от священника: оба они сражаются с невидимыми чудовищами.

Бордель на Д-стрит располагался в полуподвале. Вместо традиционного красного фонаря над дверью этого дома стыда размещался осветительный прибор, источавший какой-то тревожный зеленый неоновый свет и издававший легкий шипящий звук. Я как-то слышал про один эксперимент, в результате которого выяснилось, что даже очень голодный человек не может съесть бифштекс, если над ним горит зеленый свет. В смысле, над бифштексом. Пока я спускался, мне пришло в голову, что зеленая лампа может быть данью названию улицы, которая на самом-то деле именовалась Диксон Док-Грин. Отсюда, кстати, можно понять, как давно все это было… Или, может быть, сей откровенный свет предназначался для прохожих, которые были приезжими.

Передняя (или вестибюль) дома 22 по Д-стрит была оформлена под будуар французской проститутки — видимо, для того, чтобы сразу настроить потенциального клиента на нужный лад. В комплекте к будуару прилагался стол и сидящая за ним старая карга с гнилыми зубами и морщинистыми ушами. Сухая, как собачий корм, она была одета в мужской полосатый пиджак и то, что — я уверен в этом и по сей день — было полковым галстуком шотландского полка Сифорта. Железный крест первого класса из пушечной бронзы свисал с лацкана. Она была экстремально ужасна, а уж я-то знаю об ужасах все и еще немного. Кабы я не был столь тверд в своих целях, то мог бы и сбежать, едва увидев этого неаппетитного зловещего Цербера. Направляясь к старой ведьме, я утешал себя мыслью, что, по крайней мере, у пса только одна голова (если, конечно, это удачное определение для предмета, растущего на ее складчатой шее).

Для вящего удобства тех моих читателей — особенно женщин, — которым не довелось свести близкое знакомство с борделями, я должен кое-что пояснить. Публичный дом — это не то место, где требуется соблюдение особых правил и норм. Вам не нужно заполнять никаких анкет, и никто не выставит за дверь, если вы явились без галстука. Здесь не нужно долго стоять в очереди на обслуживание — даже если девочки перегружены работой.

Привратница с Железным крестом направила меня в комнату номер 6, расположенную глубоко в недрах земли. У этого подвала есть еще и подвал… Не исключено, что в конце концов мне действительно предстояло столкнуться с Цербером.

— Просто постучите и входите внутрь, — инструктировала меня старуха. Прибыв к порогу комнаты номер 6, я так и поступил. Не могу сказать наверняка, что я надеялся там увидеть. Скорее всего — проститутку в дезабилье. Однако зрелище, представшее моим глазам, принципиально отличалось от любых ожиданий.

Кен Дональдсон-Маккей — сэр Кен Дональдсон-Маккей, член парламента от восточного округа Данди, — был облачен в нечто напоминавшее помесь традиционной внеслужебной одежды парламентариев тех дней, экипировку девочек-хористок и высокие каблуки. Помимо того, он склонился к ногам существа, похожего на Маргарет Тэтчер (сейчас это амплуа!), а она колошматила его по животу изданием «Бино Аннуал» [68]1956 года в твердом переплете, которое, как мне кажется, является раритетом. Кен верещал точно так же, как это обычно делает его персонаж в «Вылитом портрете» [69].

Только тут я заметил (и следует отдать дань моей внимательности, учитывая представшее глазам зрелище), что номер на двери комнаты 9 перевернулся вверх ногами и превратился в шестерку. Я поспешно ретировался, сделав перед уходом короткий реверанс. Отчего-то последнее показалось мне совершенно необходимым.

Отыскав собственную, так сказать, комнату, я хорошенько подергал металлический номерок на двери, дабы удостовериться, что он привинчен накрепко. Мне не хотелось, чтобы через несколько минут лидер оппозиции ворвался сюда. Убедившись, что с номером все в порядке, я снова последовал инструкции.

Да, это было больше похоже на правду. Некая куртизанка, отзывающаяся на имя Мария, как указано в нашем каталоге. Розовый пеньюар, пылающие ушки. Поддельная Лола, настоящая лапочка.

Проститутки — своего рода медики, и от этого никуда не деться, что б там ни говорила Дебби Джемисон. Мне кажется, что они некоторым образом являются внештатными представительницами профессии самой Дебби. Работницы черного рынка психиатрии. Совместительницы. Отступницы (хо-хо). Штрейкбрехеры. Они — преобразователи полового напряжения, целительницы сексуальных комплексов. Мужчины поведают своим оплаченным партнершам то, что никогда не расскажут женам. Не обессудьте, дамы, но это так. Кстати сказать, именно поэтому очень мало политиков способно долго продержаться у кормила власти. Каждый раз, как вы слышите об уходе в отставку очередного политика — по состоянию здоровья, ради налаживания семейной жизни, для написания мемуаров и т. д., — шерше ля путана. Да и мемуары-то эти обычно диктуются шлюхами.