Проект "Вавилон" - Андреас Вильгельм Страница 23

— Ne sis confisus… — скрипящий голос заставил Патрика вздрогнуть.

— Что?! Что это было? Вы что-то сказали? Жак!

— Ne sis confises…illis…

Дикция была очень нечеткой. Вдруг пастух повернул голову в другую сторону, словно осматривал комнату.

— Что вы говорите, Жак? Nesis confises? Что это значит?

В панике Патрик принялся ощупывать свои карманы в поисках ручки и блокнота.

— Nesis confises idis?

Продолжая искать ручку или карандаш, он повторял слова вслух за Жаком.

— Повторите еще раз! Nesis…

Тощие руки больного внезапно вцепились в куртку Патрика и с силой притянули его к кровати. Безумные глаза смотрели на него в упор с угрозой и злобой.

— Ne… sis… confisus… — больной произносил эти слова настойчиво и порывисто. А Патрик повторял вполголоса за пастухом, пока тот продолжал: — Illis… qui te… adiuvare student! — голос Жака становился увереннее и громче: — Ne sis confisus illis, qui te adiuvare student! — и вот он почти уже кричал: — NE SIS CONFISUS!

Патрик вырвался и отпрянул назад. Во что бы то ни стало ему нужно было найти ручку и бумагу. Он вылетел из палаты, побежал по коридору и вниз по лестнице. Добежав до охранника у входа, Патрик выхватил прямо из его рук карандаш, схватил лежащие перед ним бумажки. Не обращая никакого внимания на протестующие крики сторожа, ученый бежал назад, надеясь только на то, что никто не услышал криков больного и не успокоил его какими-нибудь психотропными препаратами. Когда Патрик вошел в палату, там снова было тихо. Тогда он перевел дыхание и записал на листе то, что удалось сохранить в памяти. Что могли значить эти слова? По звучанию они напоминали древний французский (что, вероятно, напрямую зависело от произношения), в остальном же они не имели для Патрика никакого смысла. Вероятно, это были выдуманные слова. Но пастух несколько раз повторил их так настойчиво, словно они что-то значили для него. Теперь он снова лежал в замороженной позе, с широко распахнутыми глазами и поджатыми ногами. «Ne sis confisus illis, qui te adiuvare student» Жак произнес в тот момент, когда Патрик начал рассказывать ему о розе и надписи под ней «hoc sit exemplum…». Латынь! Неужели пастух мог знать латынь? Полный абсурд! Как мог помешанный человек за день научиться латыни?! То, что он выучил латынь, пока пас овец, абсолютно исключено. И тем не менее…

Патрик злился на себя, за то что не знал латыни. Несмотря на род своей деятельности, он ни разу не испытывал неудобства из-за того, что не изучал древний язык. И вот теперь ему это просто необходимо, чтобы поговорить с пастухом! И как же заставить его заговорить снова? Патрик начал вспоминать все, чему его учили в университете и школе. Итак, какие крылатые фразы он знает? Veni, vidi, vici — пришел, увидел, победил. Alea iacta est — кажется, кости брошены… Да, с таким набором будет трудно поддержать разговор.

— А, была не была! — подумал Патрик, садясь на край кровати. — Меня же все равно никто не слышит!

— Ave, — произнес Патрик и с иронией покачал головой. Такое приветствие он слышал в контексте с Юлием Цезарем, который две тысячи лет назад завоевал всю Францию.

Но пастуху этого, кажется, хватило, и он снова зашевелился. Его глаза снова стали бегать по комнате, несмотря на то что Патрик сидел прямо напротив него.

— Ne sis confisus illis, qui te adiuvare student, — повторил он еще раз, и ученый сравнил это со своими записями.

— Ne sis confisus illis, qui te adiuvare student, — прочитал Патрик, и пастух повторил за ним.

— Да, да, это я уже знаю. Может, вы скажете что-нибудь еще? Hoc sit exemplum! Если бы я только знал, как там дальше! Слышите меня? Hoc sit exemplum, veni, vidi, vici…

Глаза Жака снова нашли Патрика и уставились на него. Когда он начал говорить, его голос был не таким сильным, как раньше.

— Ne intraveris…

Патрик записал услышанное и повторил. Но пастух говорил все тише, и ученому пришлось нагнуться к самым губам больного.

— Ne intra… eris… cogno…scientiam.

— Громче! Говорите громче! — Патрик судорожно делал записи.

— Ne intra… eris… cogno…scientiam, — слова были уже еле различимы.

— Ne intra eris et cogno…scientiam? Жак! Еще раз! Veni, vidi, vici, слышите меня?

Глаза пастуха снова уставились в пустоту.

Черт! Патрик боролся с непреодолимым желанием встряхнуть как следует пастуха, чтобы привести его в себя. Он снова ушел в никуда. Так, словно он сделал задуманное или сказал самое главное. Что ж, может, это так и есть. Патрик очень надеялся, что Питер сможет расшифровать слова Жака. Но все же еще раз попробовать стоит.

— Ave! Жак! Ave!

Жак повернулся так, будто не хотел, чтобы его будили. Патрик потормошил его слегка за плечо.

— Ave, Жак! Вы еще здесь? Вы слышите меня? Где вы? Quo Vadis.

Патрику в голову пришла неожиданная мысль. Quo Vadis — «куда идешь».

— Quo Vadis?! — повторил Патрик настойчиво в третий раз, склонившись над ухом пастуха.

Ответ последовал частями, очень медленно, словно доносился издалека.

— In… me… ma… nebo… dum… me… reppe… rero…

Дверь в палату открылась, и вошел охранник с первого этажа в сопровождении двух крепких сестер, каждая из которых и в одиночку в два счета справилась бы с Патриком.

— Месье, мы вынуждены попросить вас немедленно закончить свой визит.

Нехотя Патрику пришлось подчиниться их требованию. От пастуха все равно ничего нельзя было больше добиться. А когда он выходил из санатория, охранник протянул руку:

— Мой карандаш, если не возражаете.

Патрику не хотелось ехать в пещеру после обеда, поэтому он вернулся в отель и немного поработал за компьютером. С Питером они встретились лишь за ужином. Профессор сидел за столиком с какой-то блондинкой.

— Патрик Невро, это — Штефани Крюгер, — представил профессор коллег, — ее направили к нам из Женевы на должность языковеда.

Патрик быстро взглянул на Питера, но тот никак не отреагировал на его немой вопрос. Француз сухо поприветствовал женщину, сел за столик и заказал ужин. Незаметно он рассматривал ее и пытался составить о ней представление. Судя по внешности, она совсем не привыкла к тяжелой физической нагрузке и вряд ли захотела бы пачкать руки. Черт возьми, она выглядела просто великолепно. На своем опыте он не раз убеждался, что такая внешность зачастую сопровождается весьма недальновидным разумом и надменностью. Однако в результате беседы ни одно из этих предположений не подтвердилось. Но, как говорят, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно, она все-таки что-то скрывала.

Они болтали о том о сем, о ее работе в Британском музее и экспедиции Патрика в Центральную Америку. И только после того, как на столе появилась первая бутылка корбье, напряженность спала, и Питер завел речь о проекте.