Информатор - Тейлор Стивенс Страница 23

— Я помню, — оживился он. — Настоящий скандал! По-моему, сын Маргарет Тэтчер даже признал себя виновным в финансировании заговора?

— Именно так, — подтвердила она. — С тех пор Экваториальная Гвинея платит ангольской армии за защиту, и, насколько мне известно, израильтяне отвечают за подготовку президентской гвардии, набранной из марокканцев, что вполне объяснимо: израильские инструкторы работают в Камеруне уже больше десяти лет. Паранойя. Но я отвлеклась.

— Насчет паспорта Кристофа все понятно. Пограничные штампы, верно?

— Верно.

— А какое отношение к этому имеет история страны?

— Чтобы вникнуть в ситуацию, нужно знать хотя бы азы истории Экваториальной Гвинеи, — усмехнулась она. — Готов выслушать?

Он кивнул.

— В 1969 году, вскоре после получения Экваториальной Гвинеей независимости от Испании, ее президент Масиас Нгема заявил, что в стране, по существу, отсутствуют какие-либо валютные запасы. Это спровоцировало ухудшение отношений с Западом, что и объясняет появление у страны прозвища «Аушвиц Африки».

— Продолжай, — попросил Брэдфорд.

— В 1979 году нынешний президент Теодоро Обианг совершил в общем-то бескровный военный переворот и сверг своего дядю. Дальнейшее описание событий несколько противоречиво, так как зависит от субъективных установок тех, кто излагает материал. До того как Нгему выследили и казнили, он успел захватить остатки государственных валютных запасов — по оценкам, около пяти миллионов долларов — и зарыть их в какой-то хижине неподалеку от своего дома в родной деревне. К тому времени, когда их нашли, основная часть денег сгнила и пришла в негодность. Незадачливый правитель заявил, что сделал это для того, чтобы спасти достояние республики от воров. Не могу утверждать, что так и было, потому что разные люди рассказывают по-разному. К тому же, — добавила она, пожав плечами, — так говорят те, кто считает, что Обианг сам зарубил своего дядю, когда настиг его. Согласно официальной версии, его расстреляли марокканцы через месяц после ареста. И это мне кажется более правдоподобным.

— Почему?

— Потому что Масиас Нгема, объявив себя неким божеством, правил исходя именно из этой концепции. В народе говорят, что он пил кровь своих жертв, дабы перенять их силу. Эпизоды и случаи смертей, пыток и нарушений прав человека достаточно хорошо задокументированы, что придает этим слухам вполне определенную достоверность. Так или иначе, я сильно сомневаюсь в том, что его убил кто-то из местных, например Обианга. Кстати, если верить государственному радио, Обианг может убивать безнаказанно, так как ежедневно общается с Богом.

Брэдфорд немного помолчал, а потом подался вперед.

— Значит, если верить слухам и официальной версии, Нгема, перед тем как навечно успокоиться, прикопал где-то валютную кубышку страны. И это как-то связано с исчезновением Эмили, потому что…

— Сначала ответь на мой вопрос. Ты хорошо помнишь содержание своих бесед с Кристофом?

— Не очень.

— Он несколько раз произнес одну и ту же фразу, повторил он ее и мне, когда я его навещала. «Мы отправились туда, где зарыты деньги». Сама по себе она не имеет особого смысла, но если знать историю страны и не забывать о штампах в паспорте, то все указывает на это место. — И она кивнула на билет, лежавший на столе.

Брэдфорд потер ладонями глаза и громко выдохнул.

— Теперь понятно, что ты имеешь в виду. Но откуда Кристоф знает эту легенду и почему говорил именно о ней и следователям, и тебе?

— На это у меня нет ответа.

Он откинулся на спинку стула, закинул руки за голову и устремил взгляд в потолок.

— А где находится родная деревня Нгемы?

— Она называется Нсангайонг. На восточном побережье материка, в нескольких милях от границы с Габоном.

— И ты считаешь, что Эмили исчезла там.

— Я сильно в этом сомневаюсь.

Глаза Майлза сузились, а губы поджались. Он положил ладони на стол, и Монро показалось, что напарник готов ее задушить.

— Если не там, где зарыты деньги, то где? — наконец проговорил он.

— Там, где они зарыты по народной молве. Нсангайонг — это крошечная деревушка, не всегда обозначаемая даже на хороших и подробных картах. Я считаю, что мы должны искать в Монгомо — родовой деревне нынешнего президента, гораздо более крупной. Она находится в нескольких милях к северу от Нсангайонга, и многие полагают, что Масиас Нгема был именно оттуда. — Закончив, Монро довольно улыбнулась.

Брэдфорд взял билет и снова пролистал.

— Мы летим в Малабо — на остров, а это немного в стороне.

Она снова улыбнулась.

— И да, и нет. Попасть туда можно либо морем, либо по суше, но регулярного сообщения нет, поэтому добраться туда непросто по-любому, а из Малабо мы можем прилететь туда местным рейсом. Кроме того, любой более-менее значимый в стране человек большую часть времени находится в Малабо, там же расположены и правительственные учреждения. Прежде чем отправиться в глубь материка, я бы хотела пообщаться с теми людьми, на чьи имена можно было бы при случае сослаться.

Брэдфорд подозвал официанта и повторил заказ, потом повернулся к Монро и одобрительно кивнул:

— Значит, все следы ведут сюда. Очень неплохие результаты для недели работы.

— Знание страны и истории помогает, — заметила она и неожиданно спросила: — А ты женат, Майлз?

Он засмеялся, но, поняв, что она говорит серьезно, осекся.

— Дважды разведен, но второй брак продлился всего восемь месяцев, так что он не в счет. Ты что, рассматриваешь мою кандидатуру?

Она усмехнулась.

— Если я буду рассматривать твою кандидатуру, у тебя не возникнет такого вопроса. Ну а серьезно говоря, то если в твоей жизни есть дорогие тебе люди, позвони им до нашего отъезда. — Она наклонилась и продолжила без тени улыбки: — Я знаю, что ты бывал в самых разных и очень непростых переделках и помотался по всему миру. Имея такой опыт, обычно приходишь к заключению, что тираны во всех странах похожи, и в большинстве случаев так оно и есть. Но Экваториальная Гвинея стоит особняком. Может, причина кроется в годах коммунистического режима или в том, что ее, занимающую сравнительно небольшую территорию, легко контролировать, но наверняка свою роль сыграли и нередкие здесь военные перевороты. Однако я даже и не буду пытаться описывать царящие там паранойю и подозрительность. Следует лишь иметь в виду, что власть президента и его камарильи в своих действиях не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить всякого, кто вторгнется в их вотчину.

Мы прибудем туда, чтобы задавать вопросы, которые будут восприниматься как оскорбление или посягательство на власть. Если наши поступки или слова вызовут недовольство администрации, то скорее всего мы присоединимся к длинному списку «пропавших без вести». Ты знаешь не хуже меня, что наше правительство будет не в силах вызволить нас оттуда. Если ты помнишь провал в Зимбабве, то знаешь, что в Экваториальной Гвинее уже тогда находились другие наемники, и каждый заподозренный в причастности к ним — причем не важно, обоснованно или нет, — сейчас гниет в тюрьме. Многие же были просто расстреляны вместе с журналистами и политическими противниками. Мы, таким образом, окажемся именно в такой ситуации.