Карманник. Королевство - Фуминори Накамура Страница 23

— Чего надо?

У него был хриплый голос. Я стоял прямо напротив него.

— Конверт у Ёнэдзавы зашит во внутреннем кармане пальто. Я не могу его взять незаметно.

— Не знаю, о чём речь.

— Мне нужно переговорить с Кидзаки.

— Не получится.

Он посмотрел на меня с раздражением, сел за стол и включил телевизор. На экране бежала женщина в купальнике, словно кого-то преследуя.

— Если у меня не получится, у вас тоже будут проблемы. Дай мне переговорить с Кидзаки. А если нет, то вся ответственность может лечь на тебя. Ладно, я ухожу.

Не отрываясь от телевизора, он забормотал и, не глядя на меня, взял трубку. Он что-то тихо сказал, затем отодвинул телефон от уха, выключил телевизор и вздохнул. На столе валялись газеты с информацией о скачках и какие-то сладости. Он передал трубку, и через некоторое время раздался незнакомый мне мужской голос. Я сказал, что хочу поговорить с Кидзаки, он ответил, что это невозможно, потом повисла тишина, и подошёл Кидзаки. Он сказал, что у меня есть пять минут. Это точно был Кидзаки, но его голос звучал гораздо ниже, чем в прошлый раз, словно это был другой человек.

— Конверт Ёнэдзавы зашит в пальто. Я не могу его подменить. Можно я просто его украду?

Несколько секунд он молчал, а затем рассмеялся.

— Не повезло. Очень жаль.

— О чём ты?

— Раз не выходит, ты умрёшь. Таков был уговор. Ну, мать с ребёнком я не трону.

— А разве у тебя не будет проблем, если я не справлюсь с заданием?

— Я не думал, что ты станешь так цепляться за свою жизнь.

Сказав это, Кидзаки вновь рассмеялся. Он держал трубку близко ко рту, мне казалось, будто я ощущаю его дыхание. Голос был хриплым.

— Особых проблем у меня не будет. Вроде он ещё раз приедет на Синдзюку через три дня, попробуешь тогда. Если не получится, мы просто убьём его и заберём конверт. Лучше бы избежать этого, но если уж так, то так. Ничего не поделать.

— Но…

— Не справишься — умрёшь. Таков уговор. Я не могу изменить то, что уже решено. Судьба не знает пощады. Жизнь жестоко обошлась с тобой. Я много чего разузнал о тебе.

Я задержал дыхание.

— Не стоить так глубоко об этом задумываться. Сколько миллиардов людей уже умерло в истории человечества. Ты просто станешь одним из них. Всё это игра. Не стоит воспринимать свою жизнь всерьёз.

Я хотел было что-то ответить, но не смог.

— Я же сказал тебе. В моей голове вся твоя судьба. Это просто восхитительно! В любом случае у тебя есть ещё четыре дня. Мне очень жаль, но ничего не поделаешь. Конец у людей вроде тебя, как правило, такой и бывает. Послушай, для меня не важно, провалишь ты задание и умрёшь или выполнишь его успешно и останешься в живых. Я не могу изменить то, что уже решил. Если провалишься, тебя убьют. Вот и всё. Таких, как ты, кто работает на меня, полно. Ты всего лишь один из множества. Ты всего лишь фрагмент эмоции, которую я испытываю. Мелочи для тех, кто стоит на вершине, оказываются вопросом жизни и смерти для тех, кто внизу. Так устроен мир. И самое важное…

В этот момент Кидзаки сделал вдох.

— Не смей что-то требовать. И не задавай вопросов. Ты не можешь понять меня? Но с этим ничего не поделаешь. Жизнь полна несправедливости. В этом мире куча детей умирает от голода сразу же после рождения. Они бессильно барахтаются на этой земле. Вот и всё…

С этими словами Кидзаки бросил трубку.

Оказавшись на Синдзюку, я вернулся к зданию, в котором исчез Ёнэдзава, однако вряд ли он всё ещё находился внутри, но даже будь он там, сегодня я ничего не мог сделать. Миновав оживлённые улицы и отели, я вышел к незнакомому кварталу, в котором стояли шеренги жилых домов. Было уже поздно, но во многих окнах по-прежнему горел свет. Завтра выходной, люди не спешат ложиться спать. Свет из окон был мягким, он слегка рассеивал темноту; я смотрел на окна и думал, что хочу что-то сделать. Я ощутил нечто странное во внутреннем кармане пальто. Там оказался кошелёк, который я видел впервые в жизни, и серебряная зажигалка «Zippo». В кошельке оказалось семьдесят девять тысяч иен, несколько кредитных карточек, водительские права и членская карточка гольф-клуба. Я почувствовал, как сузился угол зрения, в нём оказалась толстая собака, которая посмотрела на меня, а затем исчезла. Навстречу шёл человек в дождевике. Я подумал: а разве идёт дождь? Ещё раз посмотрел на него, а на стене оказалось большое пятно, которое совсем не было похоже на человека. В узком переулке слева я заметил огни небольшого бара. Засунув кошелёк обратно в пальто, я кинул зажигалку в корзинку велосипеда, брошенного на дороге. Бар был небольшим, слегка подсвеченная вывеска потемнела от времени, название я не смог прочитать.

Внутри — четыре стула у барной стойки и два столика. Я заказал виски у бармена, потрёпанного вида мужчины, который даже не взглянул на меня, и расположился за столиком. За барной стойкой сидел подвыпивший клерк, судя по всему, завсегдатай заведения. Уткнувшись лбом в стойку, он спал.

Из маленькой колонки доносилась классическая музыка, бармен двигался рассеяно, словно находился тут ради того, чтобы слушать музыку. Рядом со стойкой была привязана дворняга, она неподвижно лежала на полу, глаза были открыты. Поставив передо мной виски со льдом, бармен по-прежнему не смотрел на меня. Оглядевшись по сторонам, я подумал, что такое место не может быть популярным.

Осушив стакан, я заказал ещё, бармен поставил на стол бутылку и лёд, а затем вернулся за стойку. Разумеется, рядом со мной уже не было ни Исикавы, который останавливал меня, ни Саэко, которая подначивала, чтобы я выпил ещё. Опьянение разливалось по телу, я наблюдал, как стакан и всё остальное вокруг постепенно теряют привычные очертания.

В зале находились лишь бармен, слушавший музыку, пьяный парень в костюме и бродячая собака: наверное, она скучала, но послушно сидела на привязи. Я подумал о том, что скоро умру, о том, что делал в своей жизни. Протягивая руки, чтобы красть, я отвернулся от многого в жизни, отрицал любой коллектив, отрицал здоровье и свет. Я жил, окружив себя стенами, забравшись в тёмную щель. Но всё же мне почему-то хотелось ещё немного побыть здесь.

Бармен сел в кресло за стойкой и закрыл глаза. Я не знал, что это за музыка, и просто смотрел на то, как он слушает. В моей жизни было полно всего, что мне не нравилось, но было и то, что я не хотел потерять, и те, кого не хотел потерять. Но те, кого я не хотел потерять, страдали и рано уходили из жизни. Я думал о том, какой была моя жизнь, думал о том, что она подошла к концу, думал о моменте смерти.

Парень в костюме спал, бармен не шевелился. Я хотел наблюдать за этой картиной до того момента, пока не засну сам.