Кровь невинных - Кристофер Дикки Страница 22

— Правда? Странно.

— Ладно. Знаешь, я скажу тебе все, что думаю. Во-первых, если бы ты был таким же дикарем, как в школе рейнджеров, то не попал бы в эту часть. Думаю, ты подавил свою ненависть к белым, иначе тебя бы сочли неблагонадежным. Во-вторых, я понял, что ты знаешь Коран, — он смотрел на меня с удивлением, — и я тоже хочу узнать о нем побольше.

— А почему это тебя интересует? Ты — еврей?

— Послушай, ты же знаешь: мы на Божьей земле. У нас здесь Мекка почти за углом. Нет, я не еврей. Меня воспитали в католической вере. Или что-то вроде того.

Он слегка прищурился.

— Я просто хочу узнать больше об этой религии. Мы собираемся воевать с этими людьми. Я хочу знать, во что они верят. Друг дал мне Коран и его перевод незадолго до нашего отъезда, но я ничего не могу в нем понять.

— С чего ты взял, что я знаю об исламе?

— Я видел, как ты молился. И когда ты приставил мне нож к горлу, я слышал, как ты шептал слова молитвы.

— Не знаю, что ты себе вообразил, сержант. Но сейчас ты нарываешься на неприятности.

— Я же не трахаться тебе предлагаю.

— Ничем не могу помочь.

— Ладно. Но скажи мне хотя бы одну вещь. Понимаю, это глупо, но я никак не могу успокоиться.

— Да.

— Алеф. Лим. Мам.

Последовала долгая пауза.

— Алеф. Лим. Мим, — поправил он меня.

— Какая разница? Ты знаешь, о чем я говорю? Многие главы Корана начинаются с этих слов, но, по-моему, они ничего не значат.

— Код.

— Неужели?

— Это арабские буквы.

— А что он обозначает?

— Кто знает? НАСА еще не взломали его, — усмехнулся Гриффин. — Это код Бога.

Эта фраза положила начало долгой ночной беседе. Гриффин признался, что его тоже всегда интересовали эти слова. Открывшись передо мной, он теперь хотел выговориться. Я же не стал много рассказывать о себе. Он сказал, что принял решение к концу первого года службы, вскоре после школы рейнджеров. Понял, что должен сделать выбор, и сделал его в пользу карьеры. Сказал, что ислам помог ему в этом, хотя его взгляды на религию несколько изменились. «Он воспитывает в человеке гордость. Указывает на твое место во Вселенной». И понимание этого помогло ему выдержать первый год в армии. Он искал возможность попасть сюда, совершить путешествие в Мекку, но не хотел, чтобы все догадались о его вере. Он еще вернется сюда. «Если меня спросят о религии, я скажу, что верю в Бога всемогущего, но у меня нет времени ходить в церковь».

— Хорошая фраза, — одобрил я.

— И верная, — добавил он. — Это сможет подтвердить даже детектор лжи.

* * *

Когда Халид заехал за мной и Дженкинсом, чтобы отвезти нас на вечеринку, он был еще в форме, но сидел за рулем своей машины. Я раньше не знал о существовании такой марки, как «Мерседес-1000SEL», однако в Саудовской Аравии они встречались довольно часто. Вместо серебристого хрома — золотистый цвет. Сиденья — такие мягкие, что я утопал в них, а звук стереосистемы пробирал до костей. Халид включил музыку на полную мощь. Если бы все мужчины на улице не носили белые рубашки, а женщины не были одеты в черное, то можно было бы подумать, что мы вернулись на Средний Запад. Мимо проносились супермаркеты «Сейфуэй» и закусочные «КФС», кафе «Пончики Данкин» и автосалоны «Кадиллак». Звучала песня «Осколки разбитого сердца».

— У меня для вас сюрприз, — заявил Халид, когда открылись электронные ворота и мы подъехали к огромному дому с розовыми мраморными колоннами. Пол был выложен блестящим камнем и покрыт восточными коврами, такими мягкими и красивыми, что хотелось снять обувь и прогуляться по ним босиком, ощущая их шелковистость. В каждой комнате висела хрустальная люстра, а за домом находился похожий на зимний сад стеклянный домик с бассейном. Но стеклянный купол служил не для того, чтобы сохранять тепло, а чтобы поддерживать прохладный воздух вокруг бассейна. В углу жарилось барбекю. — Я подумал, что мы можем устроить пикник, — сказал Халид, — и при этом не выходить из дома. У нас есть стейк, картошка и пиво.

Кое-кто из знакомых офицеров Халида приехали раньше нас.

А потом появились девушки. Шофер-пакистанец привез их на длинном «мерседесе». Они были с ног до головы закутаны во все черное, как вороны в клетке. Но едва девушки вошли в дом, как тут же стали сбрасывать покрывала, словно бабочки, вылетающие из своих коконов, и к тому моменту, когда они подошли к бассейну, одежды на них осталось не больше, чем на посетительницах пляжа Малибу.

— Здесь что, снимают фильм для «Плейбоя»? — поинтересовался Дженкинс.

Однако у меня создалось впечатление, что все рассматривали нас, а вовсе не девушек.

Большинство женщин оказались старше нас, некоторым, похоже, уже за сорок. Темноволосые и блондинки. Одна из женщин — с зеленовато-карими глазами и длинными рыжими волосами — была одета в ярко-зеленое бикини, которое буквально светилось под ее тонким халатиком. Тяжелые золотые украшения сверкали на запястьях, шею обвивало короткое золотое колье с изумрудами. Ее кожа — такая белая и гладкая, что сквозь нее виднелись голубые вены. Я предположил, что ей около тридцати пяти, но она наверняка каждый день принимала ванны из молока. Женщина первой заговорила с нами, положив руку на грудь и демонстрируя свои длинные красные ногти и огромное кольцо с изумрудом.

— Спасибо, что приехали защищать нас, — произнесла она на ломаном английском с французским акцентом.

— Всегда пожалуйста, — ответил я.

— Правда, здесь мило? Вы, наверное, не ожидали такого?

— Честно говоря, нет, мэм, — признался Дженкинс.

Подошла еще одна женщина, выше, смуглее и тоньше первой, с очень большой грудью. Ее глаза, подведенные черным, казались темнее, чем были на самом деле. Она заметила, что мы не отрываем глаз от ее груди, и улыбнулась.

— В Саудовской Аравии намного интереснее, чем выдумаете.

— Да, мэм, — ответил Дженкинс.

— Развлекаетесь? — Халид подошел к женщинам сзади. Он переоделся в бермуды и техасскую футболку с черепом лонгхорна на груди. На голову натянул бейсболку козырьком назад.

— По-моему, они немного удивлены, — сказала женщина с темными глазами.

— Да, парни, это был наш маленький секрет, — улыбнулся он. — Мы не хотели, чтобы из-за «Мутавы» все пошло псу под хвост. Извините меня за грубость.

— Религиозная полиция, — пояснила женщина с темными глазами.

— Они просто звери! Но вам они ничего не сделают, — добавила рыжеволосая. — Даже если бы вы не были американцами. Они бы ничего не смогли предпринять.

— Почему это? — удивился я.

— У меня есть кое-какие связи, — заверил Халид.

— И еще какие связи, — подтвердила блондинка, взяв его под руку.