Тайна улицы Дезир - Доминик Сильвен Страница 22

- Завтра в первую очередь напомни мне, чтобы я сменила замки, - проговорила Хадиджа. Своей красивой кудрявой головкой она зарылась в простыни. Она была выжата как лимон. Но все-таки добавила: - Я горжусь тобой, ты была великолепна. Ты сказала то, что нужно, а главное - это звучало правдоподобно.

- Я и сама удивляюсь. Я никогда не думала, что способна солгать твоему брату.

Хлоя задавалась вопросом, окажется ли ее ложь достаточно убедительной для того, чтобы держать Фарида с его уродом на расстоянии. Все зависит от того, что Хадиджа решила по поводу денег. Хлоя подоткнула подруге одеяло; почувствовав, что та начинает засыпать, она вышла из комнаты и устроилась за компьютером.

Никогда еще она не испытывала столь сильного желания поговорить с Питером Пэном. Это был ее ровесник, который родился в Париже и любил музыку, комиксы, кино. Сейчас он жил в Токио, куда несколько лет назад перевели его отца. Его мать была домохозяйкой и воспитывала двух сыновей и дочь. Конечно, Питер Пэн - это просто псевдоним, но так было принято в Сети и к тому же давало ощущение полной свободы. Хлоя представляла его себе, основываясь на кратком описании: среднего роста, темные волосы, голубые глаза. Через несколько недель молодой человек стал ее доверенным лицом. Она осмелилась признаться ему, что страдает булимией, что ей не раз приходилось вызывать у себя рвоту, когда она наедалась до дурноты.

После смерти Ванессы их переписка приобрела несколько другую тональность. Питер сочувствовал ей еще больше, чем раньше. Он хотел стать писателем, и его интересовало все связанное с человеческой душой.

Сегодня она собиралась рассказать ему о визите Фарида и его верзилы, а еще - историю с мешком, набитым деньгами. Дружить с Питером было приятно и безопасно. Укрывшись под псевдонимом, Хлоя изменила все имена и названия мест. Сама она стала Магдалиной (намек на Баха, ее любимого композитора), Хадиджа - Ясминой, а ее брат - Каримом. Искажать реальность было очень увлекательно. Так она чувствовала себя ближе к Питеру, который хотел претворить в жизнь собственное произведение. Кроме того, так она меньше боялась.

Хлоя открыла свой электронный почтовый ящик. Там обнаружилось сообщение от Питера Пэна.

«Привет, Магдалина! В Токио рыдают поклонники императорской семьи. В пятницу кремировали принца Такамадо, умершего от сердечного приступа. Посмотрел в кино последний фильм Такеши Китано. С боевиками покончено. «Куклы» - это история неистовой любви, в которой встает проблема кукол, бедных людей-марионеток…»

Дочитывая письмо, она уже обдумывала ответное послание:

«Привет, Питер, сегодня ночью я будто оказалась по ту сторону экрана, причем попала в боевик…»

- Мальчишку зовут Константин. Ему около двенадцати лет, и он носит черный свитер с капюшоном. У него очень светлые волосы.

Лола допрашивала проститутку на бульваре Нея, одетую в серебристые сапоги и распахнутое пальто блестящего розового цвета, открывавшее наряд явно не по сезону. Ей было где-то между двадцатью и тридцатью годами. Лола, следуя вместе с Ингрид по кольцу бульваров Маршалов, опоясывавшему Париж, допросила уже по меньшей мере пятьдесят проституток. Она подумала, что стоит опрашивать девушек, работавших на албанцев. Однако ни одна из них не могла или не хотела признаться, что знает маленького румына. У новой собеседницы Лолы был хороший парижский выговор.

- Я уже столько всего повидала, что и не знаю, как они, люди, выглядят.

- Как тебя зовут?

- Все зовут меня Барбара. У тебя не будет сигаретки?

- Будет. Забирай всю пачку. Мне надо прекращать это дело. Я чувствую, что у меня начинается грипп.

- Тебе надо сделать прививку.

- Итак, Константин. Он прячется. Боится. Он едва говорит по-французски. Маленький, как все мальчишки. Следовательно, он отличается от тех юношей, которые проходят мимо тебя. Но очень возможно, что его завербовали албанцы.

- Я на них не работаю.

- Не сомневаюсь, но у всех твоих коллег, стоящих в десяти метрах отсюда, славянский акцент.

- И все они моложе меня по меньшей мере на десять лет, да, я знаю. Я осознаю всю серьезность проблемы, поверь мне. Но я понятия не имею, о ком ты говоришь. Да, тебе и правда не по себе. Но вакцины действуют даже на полицейских.

- Сейчас у меня нет времени.

- А ты думаешь, у меня оно есть? Но, подожди, дай подумать… может, тебе стоит спросить у Кавы?

- Кто это?

- Вместе с этими мальчишками она разъезжает на фургончике по бульварам Маршалов.

- Твоя коллега на колесах?

- Да нет. Этот автобус принадлежит ассоциации. Она называется «Протянутая рука». Они раздают лекарства, делают прививки. Это они привили меня. А еще - презервативы, гель, аспирин и кофе. Поэтому ее называют Кавой, а еще - потому что у нее кожа цвета кофе с молоком. Мы иногда разговариваем. Они очень симпатичные и совсем не злые.

- Но мне не нужна прививка, мне нужен Константин.

- Да я тебе и не говорю про прививку. Кава разъезжает всю ночь напролет. Может, она и видела твоего Константина.

- А где находится эта протянутая рука?

- В принципе, они сами тебя находят. Поезжай по бульварам Маршалов и в конце концов наткнешься на их белый фургончик. Или оставайся здесь. Они сегодня еще здесь не были.

- Они проезжают здесь каждую ночь?

- Я такого не говорила.

- Да, Барбара, это было бы слишком хорошо. Слишком хорошо.

Ингрид выбралась на бульвары Маршалов. Лола перестала курить, и они ехали с закрытыми окнами. Значительный прогресс! И Лола, кажется, не возражала. Четыре часа утра, а сочетания дождя и тумана было более чем достаточно, чтобы загнать Лолу в постель с гриппом. Лоле Жост не стоило притворяться сказочной богатыршей, ведь, в конце концов, она была такой же, как все. Ингрид спрашивала себя, нет ли у нее жара.

- Нам не пора возвращаться, Лола? Продолжим завтра.

- Я видел ночи более прекрасные, чем дни, они заставляли забыть прелесть Авроры и жар полудня. [Пьер Моро де Мопертюи, французский ученый XVIII века. (Прим. автора.)]

- What?

- Не обращай внимания. Я когда-то преподавала французский. Некоторые коллекционируют трусики лицеисток, а я собираю цитаты.

- И у тебя их много?

- Полно.

- А почему ты стала работать в полиции?

- По той же причине, что собираю пазлы. Когда-нибудь, когда мы узнаем друг друга получше, я тебе объясню.

- Ты когда-нибудь была замужем?

- Да, за англичанином.

- Да ты что? Значит, ты хорошо говоришь на моем языке?

- Хуже, чем ты - на моем, но понимаю я его превосходно.

- What happened to your English hubby? [А что случилось с твоим английским муженьком? (англ.)]