Еще жива - Алекс Адамс Страница 22

И он смотрит на меня, когда я, так и не сказав ни слова, выхожу. По крайней мере я надеюсь на это, проходя через холл с замершим сердцем.

Сейчас

Швейцарец нагоняет нас через милю пути.

— Что в Бриндизи?

— Корабль.

— Ага, значит, там мужчина.

— Иногда корабль значит просто корабль.

— Так ты врач? — спрашиваю я через некоторое время.

— Да.

Я жду, но он больше ничего не говорит.

— И какая у тебя специализация?

— Твой народ называет таких, как я, убийцами, американка.

— Ты…

Я судорожно шарю по закоулкам сознания в поисках не очень грубого определения.

— …специалист по регулированию рождаемости.

Его смех похож на сухой кашель.

— Вы, американцы, боитесь называть вещи своими именами. Аборты. Среди прочего. В основном я занимаюсь научной деятельностью.

«Не делай этого», — приказываю я себе, но тело изменяет мне. Ладонь прикасается к животу. Едва заметное движение. На одно мгновение. Но швейцарец замечает.

— Ты беременна.

Я не подтверждаю и не отрицаю.

— Ты должна прервать беременность.

Лиза идет сзади, положив руку на металлический багажник. Швейцарец неотрывно смотрит на меня, в то время как я смотрю на нее.

— Человеческая душа — потемки, американка.

— Ты хочешь сделать привал? — спрашиваю я через плечо.

— Вероятно, это монстр, — продолжает он. — Существо внутри тебя подобно тем, что были в амбаре.

Лиза качает головой, ускоряет шаг, нагоняет швейцарца и сжимает пальцами ремешок, свисающий с его рюкзака. Возобновляется постукивание черенка метлы.

— Что мне будет стоить твоя помощь?

— Я скажу тебе. Когда придет время.

Я не прошу. Я не осмеливаюсь.

Тогда

Когда я последний раз видела Бена, его спина была болезненно скрючена. Конечно, у меня нет предчувствия, что я больше его никогда не увижу. У меня в голове не звучит голос суфлера, подсказывающего, что нужно делать.

— Боже мой, — говорит Бен, когда я справляюсь о его здоровье, — мне нужна новая кровать, что ли. Спина совсем замучила.

Он спит на диване в гостиной своей квартиры, посреди всего этого окружения в духе хай-тек. Жилище Бена похоже на чрево робота — красные и зеленые светодиоды сообщают о состоянии системы в любую секунду.

— Ты бы мог просто регенерироваться.

Я показываю на один из немногих в его комнате предметов органического происхождения — картонный макет камеры регенерации боргов, сделанный в натуральную величину.

— Не насмехайся над боргами. Однажды мы все переселимся во вселенную Star Trek, [17]может, не в этой жизни, но это будет.

Я протягиваю сумку.

— Что скажешь насчет китайской еды?

— Страшно хочу есть. Надеюсь, смогу это удержать в себе. Уже два дня я…

Он показывает пальцем себе в рот, изображая рвоту.

Мы делим телятину и брокколи, жареный рис, приготовленную по-китайски сладкую свинину в уксусе и какие-то креветки, название которых я не могу воспроизвести. Я просто ткнула пальцем в меню, не рискуя свернуть себе язык. И пока мы наблюдаем заставку скринсейвера [18]на его трех огромных мониторах, я спрашиваю про Стиффи.

— Не знаю, — говорит Бен. — Не видел его.

Я цепляюсь палочками за стенку коробки. Креветка вылетает и приземляется на диван. Бен подхватывает ее пальцами и отправляет голое ракообразное в свой измазанный соусом рот.

— Я тоже его не видела. Хочешь, помогу расклеивать объявления?

— Нет, он появится, когда сильно проголодается.

— Позже его поищу.

— Да не стоит.

Тридцать семь кошек официально числятся в нашем здании. Сорок одна, если учесть миссис Сарк на шестом этаже, у которой на четыре кошки больше, чем она всем говорит. Это нетрудно, поскольку они все братья из одного помета и все отзываются на кличку Мистер Кис-Кис.

Сорок одна кошка.

Однажды они уйдут бродить сами по себе, как это принято у кошек, чтобы уже никогда не вернуться.