Человек, который знал все - Игорь Сахновский Страница 21

Безукладников А.П. разрабатывается нами по результатам технических прослушиваний телефонных контактов лидера уктусской группировки, депутата Госдумы Шимкевича Н.И., в ходе которых Безукладников проявил исключительную осведомленность о криминальных и компрометирующих обстоятельствах жизни Шимкевича.

Несмотря на установленное в отеле «Консул» круглосуточное наблюдение, Безукладников А.П. дважды в дневное время покидал отель незамеченным, но вскоре возвращался.

Прошу Вашего согласия на задержание Безукладникова А.П. и дальнейшую работу с объектом по нашей линии до момента его обнаружения и захвата силами МВД».

Этот и некоторые другие «совершенно секретные» документы Безукладников позднее декламировал мне с пародийным пафосом, впрочем, чистосердечно оговариваясь, что ни одну такую бумагу в глаза не видел. Да, собственно, и видеть не желал. Ему и без агентурных словес хватало жуткого ощущения, что ктото взял его жизнь, сдавив жесткой рукой, словно теплую восковую свечу, и поджег с двух концов.

Но как раз в эти дни безвыходного прозябания в отеле «Консул» он впервые рискнул задавать своему скрытому ответчику, так сказать, непрактические вопросы, и после каждого ответа ему чудилось, что массивная гостиничная кровать под ним опрокидывается, а вместе с ней — и все мироздание, похожее на громоздкий неуютный отель.

«Здесь на этаже какие-то фрукты дежурят в две смены. Это по вашу душу», — сказала Безукладникову молодая горничная, убираясь в номере. «Спасибо, я в курсе». — Он смутился. Последние дни он играл сам с собой в шпионскую «угадайку»: не выглядывая в коридор, надо было точно вписаться в минуту, когда один идеально серый тип в пиджаке, умирающий от скуки в бельевой каморке у лифта, отлучится в туалет, а другой — восточный красавец, администратор и осведомитель по совместительству — уплывет на минуту в питейные глубины, за кулисы бара. И тогда — спокойным шагом, ни в коем случае не бегом, спуститься, выйти, смешаться с уличной толпой.

Стоило полжизни питаться сытной, как манная каша, иллюзией об уникальности каждого человека, повторять вслед за каким-то бойким поэтом строчку о «неповторимой Вселенной в каждом из нас», чтобы однажды выйти вот так на прогулку по центральному проспекту и полюбопытствовать насчет сокровенных мыслей этого людского потока, сплошь состоящего из неповторимых индивидуумов.

Результат был мгновенным и пугающе точным. Среди шестнадцати тысяч трехсот восьми пешеходов, водителей и пассажиров, украшающих своим присутствием главную улицу города, девять тысяч шестьсот одиннадцать персон сейчас мыслили о деньгах, и только о деньгах, наличных и безналичных, — причем в мечтательносослагательном наклонении. Три тысячи семьсот двадцать девять граждан обоих полов думали о сексе, имея в виду самые грубые и незатейливые формы сношений с малознакомыми, незнакомыми или просто воображаемыми особями. Неполная тысяча сильно тревожилась, как она выглядит со стороны. Восемьсот сорок одного терзала потребность безотлагательно выпить, даже и не закусывая. Полтысячи с лишним элементарно хотели есть. Сто пять разных личностей, абсолютно независимо друг от друга, напевали про себя либо мычали под сурдинку (но в любом случае — про себя) один и тот же половозрелый шлягер: «Забирай меня скорей! Увози за сто морей! И целуй меня везде! Я ведь взрослая уже!» Семнадцать счастливых женщин и трое мужчин молча сходили с ума от ревности. Четыре компетентных тинейджера с пылом обсуждали пятого: «Он больной на всю голову — или не на всю?» Один успешный политик и один фартовый карманник, взвесившие «за» и «против», синхронно пришли к выводу: «Теперь я круче всех!»… Но большинство прохожих, чьи мысли хрустели денежными купюрами, было столь подавляющим, что создавало в зимнем воздухе напряжение, почти вожделение, которое липло и фонило, как повышенная радиация. Между тем на безукладниковское любопытство мгновенно клевали, словно золотые рыбки, какие-то смешные варианты обогащения, один проще другого. Например, можно было доехать на трамвае до Четырнадцатого гастронома, подкрасться к нему с тыла, со двора, где ржавые металлоконструкции, брошенные, кажется, еще скифскими домостроителями, небрежно декорированы грудой деревянной тары, встать на четвереньки, протиснуться, уминая коленями кошачьи экскременты, в низенький просвет возле стены и нашарить над головой примотанный скотчем к железу пластиковый пакет с тремя годовыми зарплатами среднего россиянина. А можно было никуда не лазить — просто зайти вразвалку в офис компании под гламурной вывеской «Полный Дюшес» и очень тихо, с большой теплотой спросить менеджера:

«Х…ли вы ждете, мудаки недоделанные? Чтобы Аркадий Самойлович сам пришел?» После чего забрать полкилограмма денег и удалиться. На возможный вопрос менеджера: «Девочек не желаете?» следовало корректно возразить: «Трескай сам свои трихомонады!»

Безукладников сделал рывок вперед на полтора квартала, чтобы нагнать в толпе некую многодетную уборщицу 57 лет и всучить ей одну из двух оставшихся у него долларовых пачек, но та шарахнулась от благодетеля с ужасом и отвращением. Через час бесцельных гуляний он пополнил собой контингент проголодавшихся и двинулся в недавно облюбованное «Венское кафе».

…Человек появился у стола внезапно, когда Безукладников, уже прикончив комплексный обед, именуемый бизнес-ланчем, растягивал бокал яблочного сока на дуэт для скрипки и альта.

— Не помешаю? — Подошедший сел напротив, не дожидаясь ответа, и заказал капучино. Субъект вполне казенного покроя, расслабивший галстук на время обеденного перерыва. Он не утруждал себя приличиями и рассматривал Безукладникова с холодным плотоядным любопытством.

Дуэт для скрипки и альта уступил тишину струнному квартету.

Сосед по столу вдруг поинтересовался:

— Ну и что вы себе думаете, Александр Платонович?

— Я вот думаю, — с охотой заговорил Безукладников, радуясь хоть какому собеседнику, — у Моцарта иногда что-то случается, что-то сумасшедшее происходит со звуком… Какие-то в музыке проскакивают секунды, когда это уже не звук, а свет! Нет, не в смысле пафоса… А буквально в физическом смысле. Раньше я только подозревал. А теперь выясняется, что и с точки зрения физики так называемой…

— Вы это серьезно, Александр Платонович, что за бред?

— Откуда вы знаете мое имя? — спохватился Безукладников и сразу потускнел. — Ах, да… Понятно.

— Давайте откровенно. Положению вашему не позавидуешь. Не сегодня-завтра вас возьмут, и придется отвечать уже в другом месте. Сомневаюсь, что вы оттуда выйдете. Но, не исключено, я бы смог для вас кое-что сделать. Если, конечно, мы сумеем договориться… Вы догадываетесь, что мне нужно?

— Я знаю.

— Откуда такая осведомленность?

Безукладников достал сигарету и тут же сломал ее.

— По крайней мере, Валентин Дмитриевич, я не питаюсь чужими телефонными разговорами.

Стефанов поморщился:

— Обойдемся без лирики. Во-первых, откуда у вас такое роскошное досье на господина Шимкевича? Эта информация дорого стоит.

— Я не торгую информацией.