Кромешная ночь - Джим Томпсон Страница 21

С убийством самое паршивое это то, что совершить его до безобразия легко. Без единой мысли все обставляешь, подбираешься вплотную. Тут бы подумать, ан нет: делать-то проще!

…Кувшин-Вареню я сказал, что в центр еду на метро, и он довез меня до станции «Квинс-Плаза». Остановить машину я велел в тени надземки и говорю:

— Слушай, Кувшин-Варень, я дико извиняюсь. Ты ведь меня простишь, ладно?

Будучи до сих пор вне себя от счастья, он протягивает руку и говорит:

— О чем речь, братэлла! Раз ты ко мне так, дык и я, что ж…

Его правую руку я зажал коленями. Схватил его за пальцы левой, заломил их назад и выщелкнул нож.

— Го-гос-споди… — Его глаза полезли из орбит, а рот раскрылся широко, как кошелка; по подбородку побежала толстая, блестящая струя слюны. — Чтот-ты-дела… а-а-х-х-х…

Шею я ему почикал крепко. Чуть кадык к хренам собачьим не вырезал. Вынул из его нагрудного кармана носовой платок, вытер руки и нож и положил нож ему в карман. (Все для людей: пусть покумекают.) Потом спихнул его с сиденья на пол, сел в поезд и уехал на Манхэттен.

Однако не успел доехать до следующей станции, чувствую: ну я дура-а-ак!

Кувшин-Варень… Ведь ему было что рассказать! Я мог заставить его говорить — рассказать то, что может означать для меня жизнь или смерть. А теперь все — не расскажет.

Его брат!.. КАКОЙ К ЧЕРТУ БРАТ! Я почти что вслух это выкрикнул; нет, кажется, и впрямь произнес вслух. Но там, на переднем сиденье, я был сам не свой. Сказано — сделано, главное, шито-крыто. Люди меня, вообще-то говоря, в упор не замечают. Быть может, в этом и причина того, что я…

Его брата… Детройт сорок второго года… подробностей не знаю… Не знает он! Босс, да не знает! Прикинь, да? Как будто, когда он привлекал Кувшин-Вареня к этому делу, не узнал предварительно о нем все, что только можно, вплоть до последней сраной ерундовины!

И ведь он не просто привлек его, а втравил! Над Кувшин-Варенем не капало, сидел в тепле и уюте, загребал лавэ, а Босс втянул его в дельце, на котором можно так погореть, что мало не покажется. А он Боссу просто отказать не мог. Не мог даже рожу скривить — дескать, не все ему в этом деле нравится. Но ему ох не нравилось! Весь был на нервах. И, не имея возможности сорвать зло на Боссе, отыгрывался на мне.

Вот ведь что паршиво. Главное, я с самого начала так и думал. Все же на живую нитку схвачено… Как я сразу-то не догадался?

Его брата. Даже если бы у него и был брат, даже если бы у него было пятьдесят пять братьев и я их всех замочил, ничего бы он по этому поводу не предпринял. До тех пор, во всяком случае, пока я не кончил дело. Надо же понимать! И я понимал это, но перестал думать. Босс так оглоушил меня этим его братцем, что я все схавал — заглотал, не жуя. Зачем думать? Резать-то проще!

Босс хотел, чтобы я поверил, будто Кувшин-Варень приперся тогда в Пиердейл по собственной инициативе. Ему нужно, чтобы я так думал, потому что иначе я догадаюсь об иной причине его появления. О настоящей причине. Потому что он там был по заданию. Но если я об этом узнаю, это может мне сорвать работу. То есть сорвать меня, дать повод удариться в бега… и, может быть, вчистую соскочить — вместо того чтобы огрести то, что обычно огребают, провалив дело или попытавшись слинять.

Умом Кувшин-Варень не блистал. Да ему и не надо было им блистать на том задании, которое Босс ему дал: может быть, доставить кому-нибудь деньги, а может, припугнуть — смазанное деньгами дослать до места кувалдой страха. Но ему и на это ума не хватило. Каким-то образом его угораздило разминуться с тем, с кем он должен был пересечься, и, вместо того чтобы свалить и повторить попытку позже, он замешкался и засуетился. А ко мне полез так и вовсе по чисто конкретной дури.

Когда я щекотнул его пером, он забеспокоился, а по дороге в город, видимо, сообразил. Он не мог не понять, что облажался. Да и потом тоже, давно имея дело с Боссом, должен бы знать, что когда тот всерьез на тебя зол, по нему никогда не скажешь… Но парень умом не блистал, я говорю же, так что…

А может, ничего подобного и не было? Может, я изо всех сил ломлюсь в открытую дверь? И Босс передо мной чист как стеклышко?