«Крысиный остров» и другие истории - Ю Несбе Страница 21

— Ясен пень. Но полицейским ты сказал, что это ты сделал, — поэтому ты тут и сидишь, верно? Это ты хорошо придумал, потому что теперь они не скормят тебя крысам, а судье ты скажешь, что они тебе угрожали.

— Нет! — выкрикнул Тупень и стукнулся лбом о стекло.

Он так делал порой, когда был не в состоянии объясниться. Тюремный надзиратель посмотрел в нашу сторону.

— Уймись, Тупень.

— Они мне не угрожали. Они тебе угрожали! Сказали, что, если я их не послушаюсь, они убьют Ивонн.

Я переваривала услышанное. Вот твари. Им главное — узнать, что тебе дороже всего, и все, он у них на крючке. Или она. Надзиратель кашлянул, и я прижала ладонь к стеклу.

— Я тебя вытащу отсюда, Тупень. Обещаю. Я тебя вытащу, слышишь?

Тупень по другую сторону тоже прижал ладонь к стеклу, а по щекам у него катились слезы.

— Минута! Вертолет приземлится через минуту!

Нелепое ощущение: стоишь на крыше небоскреба, держишь в руках бокал шампанского, а знакомый тебе мир там, внизу, катится в тартарары. С другой стороны, оно и без шампанского было бы не менее нелепо.

Подойдя к нам, лейтенант шепнул что-то на ухо Колину и вернулся на вертолетную площадку, где последняя группка богачей ожидала, когда их доставят на авианосец, в новую жизнь.

— Он сказал, что сброд прорвался внутрь, — сказал Колин, — но охрана обрубила кабели лифтов, поэтому всем желающим придется штурмовать лестницы. Ты, кстати, знаешь, почему винтовые лестницы в древних соборах и крепостях всегда закручиваются по часовой стрелке? — Как обычно, Колин Лоув ответа не дожидался. — Чтобы тем, кто защищает здание, проще было махать мечом. Ведь меч-то держали в правой руке.

— Интересно. — Я кивнул. — Кстати, ты не знаешь, отсюда можно выбраться так, чтобы тебе голову не оторвали? Тем, кто не улетит на вертолете?

— Разумеется. Расслабься, все будет путем. Смотри, вот и вертолет.

К нам приближалась светящаяся точка. Я посмотрел в бокал, на пузырьки, поднимающиеся со дна к поверхности. Неохотно, повинуясь законам физики.

— Скажи, Колин, ты заразился страхом, как крысы?

Колин немного удивленно посмотрел на меня. Он еще не поднимал бокал и не произносил тост, который — я не сомневался — он произнесет. За дружбу, за семью, за хорошую жизнь. Три неизменные величины.

— О чем задумался? — спросил он.

— Когда ты купил признание Тупня. Ты запаниковал?

Колин покачал головой:

— Не знаю, насколько рационально способен мыслить отец, когда речь заходит о его сыне или дочери, но когда этот Рагнар связался со мной и сказал, что у него есть предложение, от которого я не смогу отказаться, он был прав.

— И совесть у тебя не возражала?

— Как ты знаешь, голос у моей совести тише, чем у твоей, Уилл. Поэтому нет, она меня особо не тревожила. По словам Рагнара, у Тупня была сильная умственная отсталость, поэтому его сочли бы невменяемым и наказание смягчили бы.

— Все не так просто, Колин. И ты, по-моему, это знаешь.

— Ты прав, но мне хотелось, чтобы все было просто. К тому же мне хотелось, чтобы его хоть как-то наказали. Рагнар сказал, что Тупень изнасиловал Хейди.

С силой стиснув ножку бокала, я не сомневался — она вот-вот сломается. Точка на оранжевом небе все росла и приближалась к небоскребам. Это прилетел вертолет. Он походил на кузнечика. На того чудесного зеленого кузнечика, которого я взял с собой домой, возвращаясь с бабушкиной фермы после летних каникул. Я посадил его в банку из-под варенья и проделал в крышке дырки. Однако, когда мы доехали до дому, кузнечик был мертв, и потом, на протяжении нескольких лет, отец на семейных праздниках вспоминал тот случай, мою безутешность и то, как я, желая себя наказать, проколол иголкой палец. Я так и не понял, почему взрослые смеются.

— Я думаю о том, что случилось после, — сказал я.

— Ты прекрасно знаешь, что я тут ни при чем, — вздохнул Колин.

— Но ты мог бы предотвратить это.

— Уилл, мы много чего не учли — таким прегрешениям числа нет. Конечно, можно обвинить меня в отсутствии фантазии, потому что я не учел того, насколько Рагнар циничный. Но если бы он спросил моего мнения, я ни за что не допустил бы подобного.

До меня донесся гул вертолета, шум бьющего о воздух пропеллера, бормотание двигателя.

Когда я на следующий день поехала в суд, шел дождь. С Тупнем я не встретилась, но узнала, что адвокатом ему назначили некоего Марвина Грина из «Эмбер и Догерти». Остаток дня я посвятила поискам этой конторы — в суде мне дали адрес, но контора, похоже, съехала и теперь располагалась в исписанном граффити здании. Внутрь меня не пустили, а через селектор сказали, что Грина на месте нет. Когда я спросила, где его искать, и сказала, что это важно, потому что у меня есть информация по делу, над которым он работает, в трубке расхохотались и сказали, что либо я найду Грина в пабе на углу, либо он уже дома. Я дошла до паба, где бармен сообщил, что Грин только что ушел, поэтому я вернулась к офису и выпросила адрес Грина. Зарядил ливень, и дорога превратилась в настоящий ручей.

Жил он неподалеку от виллы, откуда нас выгнали. Но дом у Грина был маленький, почти бунгало, какие сооружали себе художники, первыми поселившиеся в этих краях. Однако дом все равно был обнесен стеной с внушительными воротами и колючей проволокой.

Я позвонила в ворота.

— Кто там? — У говорящего через динамик заплетался язык.

Посмотрев в камеру на столбе, я представилась и сказала, что у меня есть информация, которая, возможно, поможет мистеру Грину в защите Гэбриела Нортона, также известного как Тупень.

Я услышала, как звякнул бокал.

— Ну валяй, — проговорил он.

— В смысле, можно войти?

— В смысле, выкладывай. Я чужих в дом не пускаю.

Стоя под дождем перед воротами, я рассказала все, что знала. Что Тупень не убивал Эми, а стал жертвой заговора, цель которого — отмазать Брэда Лоува, сынка богатея. Монолог получился длинный, меня не перебивали, слушает ли он меня, я не знала, поэтому чуть погодя заподозрила, что Грин отключился. Но меня никто не прогонял, делать мне все равно было нечего, так что я рассказала все до конца. И о том, как мы с Тупнем — хотя в тот момент мы были незнакомы — почти случайно спасли друг дружке жизнь во время пожара. И о том, как с тех пор держимся вместе. Нас приняли в банду, и благодаря этому мы выжили. Я сказала, что Тупня можно много за что под статью подвести, но уж никак не за смерть Эми, я сама тогда находилась в доме и могу обеспечить ему алиби на момент убийства.

В конце я так промокла и замерзла, что у меня зубы клацали, но я все стояла и пялилась на латунную дощечку с гравировкой под кнопкой звонка. Я подумывала было выложить и про то, как Брэд убил Эми, однако заиметь среди врагов Брэдова папашу — значит не только собственной жизнью рисковать, но и Тупня с Марией подставить. Моя цель — освободить Тупня, а уж будет ли сидеть Брэд, мне вообще до лампочки.