Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам Страница 20

Мари вздохнула.

— Думаю, ты прав, — сказала она. — Конечно, ты прав. Какие же мы идиоты! Тут же решили, что это убийство! Думаю, нам надо затаиться на пару дней и ничего не предпринимать. Посмотрим, как будут развиваться события. Анна пусть все осторожно разузнает в больнице. Но я согласна с тобой, Фредерик. Ханс Карлстен наверняка скончался от старости или от инфаркта, и мы тут не при чем. Невозможно предвидеть все.

Анна кивнула. Какое-то время они сидели молча, потом Мари, извинившись, вышла. Анна и Фредерик достали чертежи новой виллы за городом, которую им предстояло обустраивать, и сосредоточились на работе. Через час к ним присоединилась Мари. Все имеют право отдохнуть, подумал Фредерик, вспоминая Эльсу.

Через несколько часов он сидел в «Фата-моргане» и слушал, как Миранда поет: «Raus mit den Männern aus dem Reichstag, und raus mit den Männern aus dem Landtag, und raus mit den Männern aus dem Herrenhaus, wir machen draus ein Frauenhaus!». [5]

Было странно слышать в ночном клубе песню о том, что мужчин надо вышвырнуть из правительства и поставить женщин на все ведущие посты в стране. Еще более странным было то, что песня написана в период между двумя мировыми войнами, которые развязали именно мужчины. Теперь и у Фредерика была своя война. Нет, никогда ему не понять этих загадочных женщин. Может, было бы к лучшему, если бы они получили власть в стране, чтобы направлять свою энергию на политику, а не на убийство мирно спящих мужей. Опять он об убийстве… Они же решили, что это был инфаркт. «Инфаркт», — снова и снова повторял он, пытаясь убедить себя в том, что это правда. Должно быть правдой.

Первое, на что обратила внимание Миранда, когда услышала его рассказ, — это на то, что никто из них троих не упомянул о гонораре.

Ее номер вызвал шквал аплодисментов. Зал был полон, но Фредерику удалось найти укромное местечко. Он не хотел, чтобы Миранда видела его, когда поет, достаточно того, что она ощущала его присутствие, знала, что он в зале и слушает ее.

Окончив выступление, Миранда поблагодарила публику, спустилась со сцены, пробралась между столиков, улыбаясь посетителям, и подсела к Фредерику. На ней было узкое красное платье, черный парик, волосы подобраны кверху, и только несколько локонов свободно падали на шею. Она откинулась на спинку стула, достала золотистый портсигар и вынула оттуда черную сигариллу. Фредерик, словно зачарованный, наблюдал, как она зажигает сигариллу и выпускает аккуратное колечко дыма. У его бабушки был такой же портсигар, он перешел по наследству маме, и та хранила его в ящике бюро. Она никогда им не пользовалась, но, когда Фредерик увидел его и попросил отдать ему, получил отказ. Якобы он мог его испортить. Он обещал обращаться с портсигаром осторожно, но это не помогло. Стыдно было вспоминать, как он тогда унижался ради этого портсигара.

К ним подошел официант и поставил перед Мирандой напиток. Она с улыбкой поблагодарила и сделала глоток. Потом повернулась к Фредерику:

— А что с деньгами?

Он ничего не понял, и она раздраженно повторила вопрос:

— Эльса Карлстен дала вам задание убить ее мужа. Теперь он мертв, и она думает, что это вы его убили. Она поблагодарила вас за хорошо проделанную работу. Когда она собирается платить?

Он случайно задел ее бокал, и пара капель попала ему на руку. Он посмотрел на кроваво-красные капли и быстро вытер их, невольно вспомнив, как Мари вонзила ножницы в руку своему шефу. С этого все и началось. Он рассказал Миранде о случившемся с мужем Эльсы в гримерке еще до выступления, вот почему она задала такой конкретный вопрос. Но Фредерика он все равно смутил.

— Она сказала, что скоро заплатит. Но я не потому…

— Что не потому?

Он сглотнул:

— Я не потому рассказал тебе о том, что случилось. Это ужасно. Я так много думал об Эльсе в последние дни… и тут эта неожиданная смерть. И теперь я вижу в этом руку судьбы, вмешательство чего-то сверхъестественного. Не человеку и не паре денежных купюр решать судьбы людей!

Миранда погладила его по руке, и Фредерик почувствовал, что вспотел.

— Я и не говорила, что вы к этому причастны, — ответила она ему сладким голоском, словно кошка, которая только что заметила птичку со сломанным крылом и предвкушает удовольствие. — Всего лишь спросила о деньгах. Скончался муж этой женщины от старости или она задушила его подушкой, какая разница? Мы все равно не узнаем правду, просто вам удобно верить, что Эльса тут ни при чем. Вы же желаете ей добра, не так ли? Теперь она собирается выплатить вам вознаграждение. Отказ ее удивит. Она же уверена, что именно вы убили ее мужа. Может, лучше позволить ей верить в это? Иначе останется только второй вариант: что это она сама задушила мужа подушкой. А мы же не хотим, чтобы об этом кто-то узнал? Пусть все, кроме Эльсы, думают, что ее муж умер естественной смертью, так будет лучше, уверяю тебя.

Фредерик не видел в этом никакой логики, особенно ему не понравилось это «мы» и «вы», как будто Миранда имела ко всему произошедшему непосредственное отношение.

— Конечно, он умер естественной смертью! И мы не можем принять эти деньги, потому что мы этого…

— Не делали? Ты это хотел сказать?

Фредерик кивнул. Миранда провела кончиком языка по губам.

— Я вот о чем подумала. Вам и в голову не приходит, что кто-то из вас троих мог выполнить заказ Эльсы. Что этот кто-то и был тем ангелом возмездия, которого она видела ночью. Ангелом с прекрасными волосами. А ведь ваше агентство называется «Гребень Клеопатры». Все не так просто, как кажется на первый взгляд.

Миранда хитро улыбнулась и, выпустив новое колечко дыма, положила ногу на ногу. На ней, как всегда, были чулки в сеточку. Фредерик хотел что-то ответить, но не сумел ничего придумать. Миранда склонилась к нему ближе, и он ощутил аромат ее духов, старомодный, зрелый аромат.

— Помнишь кроликов, Фредерик? Помнишь, каково это — быть наказанным?

Ему не хотелось вспоминать. Он так часто видел эти сцены перед глазами, что из них можно было бы собрать полнометражный фильм. Зачем Миранда мучает его, заставляя вспоминать прошлое? Фредерик взмолился, чтобы она оставила его в покое, но она настойчиво повторила вопрос. Ее зубы блестели в полумраке, как маленькие жемчужины.

И он внезапно перенесся из «Фата-морганы» в гостиную своего детства.

Часы тикают на стене. В коричневом кожаном кресле сидит мама, положив ногу на ногу и опершись на подлокотник. Она сидит молча и смотрит прямо перед собой невидящим взглядом. Перед ней стоят отец и Фредерик в штанишках и кофте, пытающийся понять, что происходит. Отец подпирает его подбородок пальцем, таким твердым и холодным, что взрослый Фредерик сразу понимает: это был не палец, а дуло ружья.