Дочь болотного царя - Карен Дионне Страница 2

Есть немало других «натуральных» продуктов, из которых я могла бы что-нибудь готовить, но пока остановилась на вареньях и желе. Любому бизнесу необходимо направление. Мой фирменный знак – это болотный рогоз, который я рисую на каждой этикетке. Уверена, я – единственный в мире человек, который делает желе из черники с корнем болотного рогоза. Но я не кладу его слишком много. Ровно столько, сколько нужно, чтобы оправдать наличие слов «болотный рогоз» в названии. В детстве побеги молодого рогоза были моим самым любимым лакомством. Я и сейчас их люблю. Каждую весну я забрасываю в багажник своего пикапа резиновые сапоги и плетеную корзину и устремляюсь на болото к югу от нашего дома. Стивен и девочки к этим побегам и не притрагиваются, но муж не возражает против того, чтобы я их ела и возилась с ними, сколько понадобится, чтобы их приготовить. Всего несколько минут в кипящей соленой воде – и рогоз превращается в превосходную закуску! Структура у него суховатая и мучнистая, поэтому я всегда ем его с маслом, хотя в детстве я, конечно же, масла даже не пробовала.

Чернику я собираю на лесных вырубках к югу от нашего дома. Некоторые годы бывают урожайнее остальных. Черника любит свет и тепло. Бывало, индейцы специально поджигали подлесок, чтобы повысить урожайность. Надо признать, для меня это искушение. Но я не единственный человек, который бродит по округе в черничный сезон, поэтому область близ старой лесовозной дороги обчищают очень быстро. Я часто схожу с проторенной тропинки и никогда не теряюсь. Однажды я забрела в такую глушь, что меня заметили и окликнули с вертолета ДПР ^[5]. После того как я убедила офицеров, что прекрасно знаю, где нахожусь и что делаю, они оставили меня в покое.

– Жарковато, да? – спрашивает Джейсон, наклоняясь ко мне и забирая одну из коробок, которые я прижимаю к плечу.

Я согласно мычу в ответ. Было время, когда я понятия не имела, как ответить на такой вопрос. Мое мнение о погоде на нее никак не повлияет, так какая разница, что я о ней думаю? Но теперь я знаю, что отвечать не нужно, что это просто пример «болтовни», как выражается Стивен, беседы ради беседы, заполнения тишины, и слова не имеют особой важности. Таким образом общаются между собой люди, которые не очень хорошо знакомы. Джейсон смеется так, словно я выдала шутку дня, что, по мнению Стивена, тоже неплохо, и не важно, что я не сказала ничего забавного. После того как я ушла с болота, мне было очень сложно соблюдать общепринятые нормы. Пожимай руки при встрече. Не ковыряй в носу. Жди своей очереди. Поднимай руку в классе и жди, пока учитель к тебе обратится, прежде чем задать вопрос. Не рыгай и не пукай в присутствии других людей. Когда приходишь к кому-то в гости, спрашивай разрешения, прежде чем сходить в туалет. Мой руки и смывай после себя. И говорить не хочу, как часто мне казалось, что все, кроме меня, знают, как правильно себя вести. Кто вообще придумывает эти правила? Почему я должна им следовать? И что будет, если я этого делать не стану?

Я кладу вторую коробку на погрузочную площадку и иду к грузовику за третьей. В течение июня, июля и августа я должна каждые две недели доставлять в магазин три коробки, каждая из которых содержит двадцать четыре банки, то есть всего семьдесят две. Моя прибыль с каждой коробки составляет пятьдесят девять долларов восемьдесят восемь центов, а это означает, что за лето благодаря одному только «Маркхэмсу» я зарабатываю больше тысячи долларов. Не так уж плохо.

Я знаю, что подумают люди, если узнают, что я отправилась таскать коробки, оставив Мэри одну в грузовике. Да еще и с открытыми окнами! Но я не вижу смысла их закрывать. Я припарковалась под сосной, с залива дует теплый ветерок, а температура весь день держится выше восьмидесяти градусов ^[6]. А мне известно, как быстро запертая машина может превратиться в духовку.

Еще мне известно, что если кто-то захочет, то сможет с легкостью забраться в открытое окно и утащить Мэри. Вот только я еще много лет назад решила, что не буду растить своих дочерей, дрожа от страха, что с ними случится то же самое, что и с моей мамой.

Еще одно слово, и покончим с этим. Уверена: если кто-то недоволен тем, как я воспитываю дочерей, значит, он просто никогда не жил на Верхнем полуострове в штате Мичиган. Вот и все.

Когда я возвращаюсь к пикапу, Мэри Мастерицы Побегов уже нет в кресле. Подхожу к пассажирскому окну и заглядываю внутрь. Она устроилась на полу и жует целлофановый фантик из-под конфеты, который нашла под сиденьем, жует, словно это жвачка. Я открываю дверь, выуживаю фантик у нее изо рта и засовываю в карман, после чего вытираю пальцы о джинсы, снова усаживаю дочь в кресло и пристегиваю ее. В окно влетает бабочка и садится на какое-то липкое пятно на приборной доске. Мэри хлопает в ладоши и смеется. Я улыбаюсь. Перед этим невозможно устоять. Мэри хохочет очень заразительно, во весь рот, и так естественно – мне никогда не надоедает это слушать. Видели эти ролики на «Ютьюбе», на которых малыши хохочут над всякой ерундой, – над скачущими собаками или над тем, как кто-то рвет бумагу на кусочки? Мэри смеется именно так. Она похожа на газировку, яркий солнечный свет и кряканье каролинских уточек одновременно.

Я прогоняю бабочку и переставляю передачу. Автобус должен привезти Айрис домой в четыре сорок пять. Обычно Стивен приглядывает за девочками, пока я развожу доставку, но сегодня его не будет допоздна. Он проводит презентацию новой коллекции снимков маяка для владельца галереи, который продает его фотографии в Су-Сент-Мари (произносится «Су», а не «Соль», как привыкли говорить люди, которые не могут придумать ничего получше), втором по величине городе на Верхнем полуострове, что вряд ли о многом вам говорит. Соседний со стороны Канады город намного больше. Местные жители с обоих берегов реки Сент-Мари называют свой город «Су». Возможно, вы слышали об этом или посещали знаменитую пристань Су и видели, как по реке проходит гигантский грузовой корабль. Там всегда полно туристов.

Я доставляю последнюю партию джемов-ассорти в «Агат Гитчи-Гюми» и сувенирный магазинчик местного Музея истории, а затем еду к озеру в парке. Как только Мэри видит воду, она начинает хлопать в ладоши:

– Ва-ва! Ва-ва!

И да, я в курсе, что в ее возрасте пора бы уже изъясняться полными предложениями. В прошлом году мы раз в месяц возили ее к специалисту по развитию из Маркетта, но пока что это ее лучший результат.

Весь следующий час мы проводим на пляже. Мэри сидит рядом со мной на теплой гальке и жует палочку, которую я сполоснула в воде, потому что у нее режется зуб и от этого ей становится легче. Воздух горячий и неподвижный, озеро спокойное, волны в нем плещутся нежно, точно вода в ванной. Потом мы сбрасываем сандалии, заходим в воду и брызгаемся, чтобы немного охладиться. Верхнее озеро – самое большое и глубокое из всех Великих озер, поэтому вода в нем никогда не нагревается. Да и кому бы этого захотелось в такой день, как сегодня?