Паутина - Сара Даймонд Страница 2

Распрощались мы у входа в торговую галерею, проходя через которую я значительно сокращала путь к центру города. Неловкие объятия, последние «береги себя», удручающая завершенность. Наконец я повернулась и вошла в полупустую галерею. Царившая здесь кладбищенская тишина наводила на мысль, что большинство людей либо сидят в пабах, либо спешат домой. Пустые эскалаторы скользили вверх к такой же пустой площадке, на которой расположено кафе — безлюдная поросль из привинченных к полу столиков и стульев. Музыка доносилась глухим, едва слышным эхом.

Я остановилась рядом с эскалатором, у фонтана, шелестящего струями среди пышной бутафорской зелени перед закрытой дверью кондитерской. Мелодия «Твоей песни» [2]звучала здесь громче и явственнее. Я поймала собственное отражение в грани одной из зеркальных колонн и вздохнула: слишком длинная, слишком костлявая, слишком много курчавых черных волос. Plus ça change. [3]

Достав из-под мышки прощальный адрес, я вынула его из конверта, чтобы разглядеть как следует. Обложка моего первого и единственного опубликованного романа, унылый черно-белый снимок: уличный пейзаж со стоящим возле дома фонарем. Вместо подлинного названия «СГУСТИВШАЯСЯ ТЬМА» очень похожим шрифтом значилось: «УДАЧИ!», а вместо АННА ДЖЕФФРИЗ было напечатано АННА ХАУЭЛЛ — моя фамилия по мужу, под которой я числилась на работе. Я была тронута и польщена: сколько сил вложили мои бывшие коллеги в этот шедевр, придавая такую достоверность. Однако мой первый и пока единственный роман — не совсем то, что мне хотелось бы сохранить в памяти. Возвращая адрес в конверт, я убеждала себя: рано или поздно, но у меня появится идея нового сюжета. Иначе и быть не может.

Снова сунув конверт под мышку, я поспешила на встречу с Петрой, в паб «Фез и Фиркин».

— Короче, завтра я встречаюсь с ним «У Мерфи», — говорила Петра. — Джим тоже завалится туда с целой компанией коллег, так что вечерок будет славный.

Мы устроились за столиком у окна и уже заказали по первому бокалу. Голос Петры звучал громковато, но без той пронзительности, которая заставляет соседей по столикам вскидывать брови и переглядываться с многозначительными ухмылками. Даже в переполненном баре, где никто никого не знает, она производила впечатление человека своего в доску и симпатичного: не толстая, несмотря на свой четырнадцатый размер, но соблазнительно пухленькая, светлые волосы до плеч, очаровательное курносое личико. Петра Мейсон была единственным известным мне человеком, который мог служить живым воплощением затасканного клише «с огнем в глазах».

— Он и вправду хорош, — продолжала она. — Забавный. Сексуальный.

— То же самое ты говорила и о предыдущем, — сухо напомнила я. — Как раз перед тем, как бросить его.

— Ты о Робе… Нет, он мне не пара. Наши отношения принимали серьезный оборот. А я еще слишком молода, чтобы связать себя по рукам и ногам. — На ее лице вдруг появилось выражение комического ужаса. — Никак не могу поверить, что нам с тобой уже по двадцать семь, что ты замужем и намерена стать полноценной домохозяйкой.

— Полноценным писателем. — Мое оскорбленное достоинство тут же сменилось удрученным смирением. — Ну, хотя бы чем-то вроде писателя… Знаешь, как в «Бунтовщике без идеала» и «Писателе без сюжета». [4]

— Чем-то вроде? Бог с тобой, Анна! Тебя печатают, тебя хвалят, разве не так?

— Угу. А толку? Я потеряла счет сослуживцам, которые жаловались, что нигде не могут найти мою книгу. Будто мне приятно это слышать! — Я помрачнела, как всегда бывает после неприятных признаний, но справилась с унынием. В конце концов, не для того я встретилась с лучшей подругой, чтобы нюни распускать. — К счастью, с плохими новостями от моих дорогих коллег покончено. Да и с любыми другими новостями. Даже не верится, что я больше не увижу городской совет Рединга. [5]

— Жаль, не могу сказать то же самое про «Ивнинг пост». А как мечтала о Флит-стрит! — Мы засмеялись, но смех быстро растаял. Петра заглянула мне в глаза: — Ты ведь рада переезду?

— Даже не знаю. Вроде должна бы радоваться, но… пока не разобралась в своем отношении. — Меня сводил с ума слишком хорошо знакомый калейдоскоп чувств, надежд, опасений: мне понравится жить в деревне — я возненавижу каждую прожитую там минуту — это будет новая счастливая жизнь — это будет конец всему, к чему я привыкла. — А вдруг в Дорсете [6]меня посетит вдохновение, — произнесла я с напускной веселостью.

— Начиталась Томаса Гарди, — с улыбкой сказала Петра, поднимаясь из-за стола. — Повторим? Теперь моя очередь. — И она направилась к барной стойке.

Дожидаясь Петру с выпивкой, я в окно любовалась покоем раннего вечера: закрытые магазины, бледноватые тени, редкие прохожие — слишком оживленные для провинциалов, слишком безмятежные для людей, чья жизнь протекает в бешеном ритме большого города. Из музыкального автомата неслась песня группы «Марта и Маффинс». [7]В этот вечер старая мелодия пробуждала в душе ностальгию — как будто мир вокруг меня уже стал воспоминанием. Завтра в это время я буду совсем в другом месте…

Петра принесла две бутылки «Бекса», [8]и я заставила себя вернуться в настоящее.

— Ну а каков он, ваш новый дом? — усаживаясь на место, полюбопытствовала подруга. — Хоть бы словечком обмолвилась.

— Дом… как бы это сказать… что-то вроде коттеджа. Две спальни. Большой сад. — Я изумилась тому, что не запомнила почти никаких конкретных деталей. Я даже облик дома не могла воссоздать в голове, а уж тем более не могла представить, какая жизнь ожидает меня в нем. — Нам здорово повезло, купили за бесценок, — быстро добавила я. — А дом отличный.

— Когда устроитесь, пригласишь меня на выходные. Я совсем не прочь прокатиться за город! — весело сказала Петра, но, посмотрев на меня, перешла на более серьезный тон: — Да не переживай ты, подружка! Вот увидишь, тебе там будет отлично. И не заметишь, как привыкнешь!