Живыми не брать! - Татьяна Вагнер Страница 2

Из клюва что-то падает, ворон снова взмывает вверх, потом камнем падает вниз – пикирует прямиком на белого филина, прогоняет бедолагу с насиженного места, собаки смотрят на птиц и заходятся от лая.

Я поправляю Иришке шарф – она больше не мечется в жару, а просто спит, и замечаю, что прямо рядом с нею поднимается тонкая ниточка дыма! Наверное, мне просто показалось, протягиваю руку к этой прозрачной струйке – пальцы обдает жаром.

Ворон! Это ворон бросил в сани горящий уголек!

Напрасно я пыталась засыпать разгорающийся огонь снегом. Пламя мигом расползается по пересушенному дереву, из которого сделаны сани.

Я едва успела вытолкнуть малых прямо на снег. Потом, собравшись с силами, оттащила их и усадила, прислонив спиной к почерневшей деревянной стене. Пока я возилась, весь наш небогатый скарб уже полыхал в огромном костре!

Мне едва хватило времени выхватить меч и перерубить шлейки, пока огонь не добрался до собак. Они бегом помчались прочь и очень быстро затерялись среди снега. Остался только один пес – тот, что тыкался мордой мне в ладонь. Он доверчиво прижимался к моим ногам, дрожал, жалобно поскуливал и оглядывался на колеблющуюся дымку, что затягивала горизонт.

Но мне не разглядеть, что так напугало собаку: языки пламени взлетают все выше, а мои спутники просто стоят и смотрят на огонь как завороженные.

– Дан! Никита! – я пытаюсь докричаться до них через стену огня.

Все без толку.

Я побежала к ним вокруг костра, но замерла и взвизгнула, почти как собака: из дрожащего марева, застилавшего горизонт, одна за другой выползают темные тени…

Тени устремились прямиком к нам. Их уже можно было разглядеть – я почувствовала, как волосы зашевелились у меня прямо под шапкой, а по шее за ворот стекла струйка холодного пота. Стая волков!

Хищники приближалась к нам неспешным уваренным шагом и брали нас в кольцо. Подбираются все ближе, теснят к бревенчатой стене. Вот самый крупный волк пригнул голову к земле, ощерил крупные желтые зубы, заворчал и бросился вперед, остальные устремились за ним – только один замер в стороне, выжидая. Шерсть на его холке поседела почти до белизны, а глаза прозрачные и холодные, как кусочки льда. От такого взгляда пробирает дрожью.

Где-то на донышке моей памяти мелькает мысль, что волки боятся огня, значит, надо швырнуть в самого матерого головней и попытаться укрыться за деревянными стенами. Но руки у меня бессильно повисли вдоль тела, а горло перехватило – я даже закричать не могу! – только молча наблюдаю, как громадный волчина, вожак стаи, в два прыжка оказывается рядом с Данилой.

Он взлетел над землей, сильные, мускулистые лапы зверя уперлись в его плечи, одним махом он повалил Дана на землю и хотел вцепиться ему в горло. Клочья одежды полетели во все стороны, а жертва только вздрагивала, как безвольная тряпичная кукла. По снегу расползлась алая лужа, вожак поднял вверх забрызганную кровью морду и зарычал, посылая собратьям знак начать атаку. Стая воронов уже кружила в небе, предвкушая скорую поживу.

Выхватив меч, я бросилась к Дану – но яростное неугасимое пламя встало между нами как стена! У меня осталась последняя возможность спасти его: отвлечь эту свору, пока волки не превратили его тело в груду окровавленных костей.

Поворачиваюсь к седому волку и резко выбрасываю вперед руку с мечом – слишком далеко. Еще один прыжок – и я снесу волчище голову!

Но я не успела. Прямо мне на голову уселся ворон – вцепляется в шапку, каркает и больно хлещет черными крыльями – по щекам, по глазам. Ору, трясу головой, стаскиваю шапку и чувствую, как когти птицы царапают кожу на голове – ворон отчаянно пытается удержаться, но шапка летит в снег, и ему приходится взлететь.

Мой меч взлетает в воздух вместе с ним и со свистом опускается: две половинки разрубленной злобной птицы падают к моим ногам. Я вложила в удар слишком много силы – не удержалась на ногах, падаю на колени и утыкаюсь в снег лицом. Сейчас зверь почует мою слабость и кинется на меня. Острые зубы вопьются в мою шею, хрустнут позвонки, в глазах потемнеет, и все закончится…