Разбитое окно - Джеффри Дивер Страница 2

– Привет, Земля вызывает Элис!

– Прости! – Элис рассмеялась, отгоняя неприятные мысли, подошла к дивану и села рядом с Артуром, так что их колени соприкоснулись. Они легонько чокнулись бокалами с вином – два человека, чьи взгляды и вкусы совпадали во всем, что было для них главным в жизни: кухня, фильмы, места проведения отпуска; они даже внесли одинаковые пожертвования в фонд избирательной кампании демократической партии и перечисляли деньги в поддержку государственной радиостанции Эн-пи-ар. Оба воспитывались в протестантских семьях, но уже давным-давно не посещали церковь.

Теперь уже Артур коснулся ее своим коленом, явно заигрывая. Потом улыбнулся и спросил:

– Да, а что с той картиной Прескотта, прикупленной тобой? Еще не привезли?

Элис утвердительно кивнула с радостно засиявшими глазами.

– Привезли! Теперь у меня есть Харви Прескотт!

Элис Сандерсон, по манхэттенским масштабам, была не самая богатая женщина, однако умело инвестировала, сочетая полезное с приятным. Ее истинной страстью уже давно стало творчество Прескотта, художника из Орегона, создающего фотореалистические семейные портреты – людей не существующих, но рожденных его воображением. Иногда это обычная семья, иногда не совсем: например, родители-одиночки, нетрадиционные супружеские пары – разных рас, гомосексуалы. Вообще-то все выставляемые на продажу произведения Прескотта были Элис не по карману, но адрес ее электронной почты значился в рассылочных списках картинных галерей, время от времени выбрасывавших на рынок холсты мастера по доступной цене. В прошлом месяце одна из таких галерей на другом краю страны сообщила ей, что, возможно, небольшая ранняя работа Прескотта будет предложена за сто пятьдесят тысяч долларов. В итоге так и вышло – владелец решил продать картину, и Элис не преминула вложить в нее значительную часть своих сбережений.

И сегодня наконец картину привезли. Но радость удачного приобретения вновь омрачило внезапно вернувшееся неприятное воспоминание о подозрительном рассыльном, о тяжелом табачном духе, о плотоядных взглядах. Элис встала, подошла к окну, будто бы намереваясь пошире раздвинуть шторы, и выглянула наружу, но не увидела ни пикапа службы доставки, ни бритоголового ублюдка, наблюдающего с улицы за окнами ее квартиры. Ей хотелось закрыть и запереть створку окна, но тогда пришлось бы объяснять эти действия Артуру, тот же мог решить, что она шизофреничка.

Элис вернулась к нему на диван, окинула взглядом стены своей квартирки и сказала, что пока не подыскала места для Прескотта. Воображение тут же нарисовало ей соблазнительную сценку: Артур остается у нее дома в ночь с субботы на воскресенье, а утром после позднего завтрака они вместе решают, где лучше всего повесить картину.

– Хочешь взглянуть? – предложила Элис; в ее голосе звучали счастье и гордость.

– А ты как думаешь?

Они поднялись с дивана, и Элис повела его к себе в спальню. По пути ей показалось, что в коридоре за входной дверью раздались чьи-то шаги. В это время все соседи должны быть на работе.

Уж не шляется ли где-то здесь тот рассыльный? Хорошо хоть, что она не одна в квартире.

Элис и Артур подошли к двери спальни.

Вот тут «черная вдова» и нанесла свой фатальный укус.

Вздрогнув, Элис внезапно поняла, что ее так тревожило, и это не имело ничего общего с назойливым посыльным. Нет, на самом деле ее обеспокоенность связана с Артуром! Во время их вчерашнего разговора он спросил, когда ей привезут Прескотта.

Хотя она уже как-то обмолвилась в разговоре с Артуром, что ей должны доставить купленную картину, однако ни разу не упомянула фамилию художника. И теперь, перед дверью спальни, она, ощутив некоторую неуверенность, замедлила шаг. Ладони вдруг стали влажными. Если Артур, проявив определенную заинтересованность, без особых проблем разузнал о ее приобретении, он мог с таким же успехом выведать и другие факты из ее личной жизни. Неужели вся эта общность их увлечений и вкусов фикция? Неужели он каким-то образом проведал о неравнодушии Элис к испанскому вину и специально пришел на дегустацию, чтобы сблизиться с ней? Заранее заготовил сказку о своих любимых ресторанах, местах отдыха, телевизионных шоу…

Господи, и вот она, совершенно беззащитная, ведет к себе в спальню мужчину, с которым знакома всего две недели!

Элис стало трудно дышать… Ее начала бить дрожь.

– Вот это да, – негромко произнес Артур, глядя как бы сквозь нее на картину. – Просто шедевр!

Услышав его ровный, приятный голос, Элис мысленно рассмеялась. У нее, должно быть, крыша поехала. Наверное, просто забыла, как говорила Артуру о Прескотте. Она перевела дух. Слишком долго жить в одиночестве вредно для психики. «Ну, вспомни улыбку Артура, его чувство юмора. Ведь он даже думает так же, как ты!»

Уф-ф!

Элис облегченно вздохнула и усмехнулась. С картины размером два на два фута, выдержанной в приглушенных тонах, на нее смотрели сидящие за обеденным столом люди – одни с насмешливым интересом, другие в серьезной задумчивости, третьи с тревогой.

– Невероятно, – с восхищением выдохнул Артур.

– Чудесная композиция, но именно выражение лиц привлекает внимание в первую очередь. Тебе не кажется? – Элис обернулась к Артуру.

А тот уже не улыбался.

– Для чего это, Артур? Что ты делаешь? – Его руки были в бежевых матерчатых перчатках; одной он полез за чем-то в карман. Элис встретилась с ним взглядом. Зрачки Артура превратились в две черные колючие точки, над которыми, как она с ужасом теперь осознавала, нависали черные густые брови, лицо его стало почти неузнаваемым, зато в нем явственно узнавалось другое…