Идеальный роман - Блейк Пирс Страница 2

Она знала, что сеанс Ханны с доктором Дженис Леммон закончится с минуты на минуту. Выйдет ли девочка оттуда вся в слезах, как она сама после их прошлой встречи? Или с каменным лицом, как после первых двух?

Если кто-то и мог достучаться до Ханны, то Джесии хотелось бы верить, что этим человеком станет доктор Леммон. Несмотря на то, что с первого взгляда это было не совсем заметно, но шутки с этой женщиной были плохи. Хрупкое телосложение, светлые волосы с химической завивкой и очки с толстыми стёклами делали психотерапевта возрастом чуть старше шестидесяти скорее похожей на чью-то бабушку, чем на одного из самых уважаемых экспертов в изучении девиантного поведения на всём Западном побережье. И за этой заурядной внешностью скрывалась женщина, с мнением которой считались настолько, что она до сих пор время от времени консультировала управление полиции Лос-Анджелеса, ФБР и другие организации, о которых она сама никогда не упоминала. А ещё она была психотерапевтом Джесси.

Сначала Джесси переживала, что сеансы доктора с Ханной могут спровоцировать конфликт интересов. Но несколько раз обсудив этот вопрос, они сошлись во мнении, что существовало всего несколько специалистов, которые смогли бы заняться случаем Ханны. И поскольку доктор Леммон была хорошо знакома с историей девушки, то её кандидатура была для этого оптимальной.

В конце концов, это именно доктор Леммон помогла Джесси принять тот факт, что её отец был печально известным серийным убийцей Ксандером Турманом. Именно с доктором Леммон она обсуждала свои ночные кошмары и постоянное чувство тревоги, вызванное тем, что в возрасте шести лет она стала свидетелем того, как отец на её глазах убил мать. Именно этой женщине Джесси открыла свою тайну о том, что он оставил её умирать одну в заснеженной хижине, запертой вместе с разлагающимся трупом женщины, которую она называла мамой. Именно доктор Леммон помогла ей обрести уверенность в том, что ей под силу противостоять своему отцу, когда тот спустя двадцать три года снова появился в её жизни с целью либо превратить её в серийного убийцу и заставить присоединиться к нему, либо лишить её жизни в случае отказа.

Только доктор Леммон внушала Джесси доверие, как психотерапевт, который мог бы поработать с её сводной сестрой – девочкой, с которой у них был один на двоих отец, а также ночные кошмары. Всего несколько месяцев тому назад Турман похитил Ханну и её приёмных родителей, затем лишив их жизни у неё на глазах. Тогда он чуть не убил и Джесси тоже. Только их с Ханной слаженные действия и необыкновенная смелость смогли изменить ситуацию таким образом, что мёртвым в итоге оказал сам Турман.

Но даже после всего этого страдания Ханны не закончились. Всего через несколько месяцев после гибели её приёмных родителей ещё один серийный убийца по имени Болтон Крачфилд - последователь её отца, зацикленный на Джесси, убил новых опекунов Ханны у неё на глазах и похитил её саму. В течение недели он удерживал её в подвале одного из домов, находящихся на отшибе, пытаясь внушить ей свою идеологию и сделать из девочки такого же убийцу, как Турман и он сам.

Она смогла пережить и этот ужас, ей удалось спастись благодаря Джесси и тому, что Ханна сама перехитрила убийцу. Болтон Крачфилд был застрелен. И, несмотря на то, что он больше не представлял собой физической угрозы, Джесси не была полностью уверена, что ему не удалось пробраться в разум Ханны и не развратить его своей больной идеологией, основанной на крови и отрицании общепринятых человеческих ценностей.

Джесси встала на ноги отчасти, чтобы потянуться, но также и потому что почувствовала, как её затягивает болото собственных мыслей. Она посмотрела на своё отражение в зеркале, висевшем в гостиной. Следовало признать, что, несмотря на то, что последние два месяца Джесси неожиданно для себя провела в роли опекуна проблемного подростка, выглядела она по-прежнему довольно презентабельно.

Взгляд её зелёных глаз оставался светлым и ясным. В отличие от привычного хвостика, сегодня она распустила свои каштановые волосы до плеч, демонстрируя их красоту и ухоженность. Уже достаточно долго она жила без постоянного страха быть преследуемой серийными убийцами, и это позволило ей вернуться к привычным физическим тренировкам, что придало её крепкому высокому телу силы и выносливости, которых в последнее время ей так не хватало.

Как ни странно, за последнее время в расследуемых ею делах не было ни перестрелок, ни ножевых ранений – ничего, что могло бы нанести ей дополнительные травмы. Следовательно, новые экземпляры не пополнили её внушительную коллекцию, состоящую из колотой раны в области живота, шрамов на обеих руках и ногах и длинного двенадцатисантиметрового розоватого шрама в форме луны, который пролегал от ключицы до правого плеча.

Она непроизвольно дотронулась до него, задаваясь вопросом, скоро ли наступит момент, когда кое-кто увидит этот шрам вместе со всеми остальными. Она чувствовала, что вскоре они с Райаном смогут внимательно изучить физические несовершенства тел друг друга.

Детектив Эрнандес был для неё не только коллегой по работе, вместе с которым она проводила расследования, но и её парнем. Это определение казалось слегка странным, но другого она не могла подобрать. С тех пор, как Ханна переехала к ней, Джесси с Райаном встречались почти регулярно. И хотя между ними ещё не было физической близости, они оба знали, что этот момент не за горами. Предвкушение этого создавало между ними на работе слегка неловкую, но одновременно по-своему интересную атмосферу.

Открывшаяся дверь отвлекла Джесси от этих мыслей. Ханна вышла из кабинета, при этом она не выглядела ни расстроенной, ни погружённой в себя. Она казалась подозрительно спокойной, что было само по себе странным, учитывая всё, через что ей пришлось пройти.

Доктор Леммон провела её и поймала взгляд Джесси.

- Ханна, - сказала она. – Я хотела бы поговорить с Джесси пару минут. Не могла бы ты подождать здесь?

- Конечно, - садясь, ответила Ханна. – Дайте знать, когда закончите обсуждать степень моей ненормальности. А я пока подумаю, стоит ли мне заявлять о нарушении закона о конфиденциальности медицинских сведений.

- Вот и отлично, - спокойно сказала доктор Леммон, не ведясь на провокацию подростка. – Входи, Джесси.

Джесси устроилась на том же диванчике, на котором сидела и во время собственных сеансов, а доктор Леммон села напротив.

- Буду краткой, - сказала Дженис. – Отбросив в сторону её сарказм, я всё же не думаю, что Ханне пойдёт на пользу, если она будет переживать, что я делюсь с тобой тем, что она рассказала мне, хоть я её и уверила, что не буду этого делать.

- Не будете или не можете? – уточнила Джесси.

- Ей ещё нет восемнадцати лет, поэтому технически, как её опекун, ты могла бы настоять на этом. Но я считаю, что это подорвёт доверие, которое я пытаюсь завоевать. Мне понадобилось немало усилий, чтобы она начала по-настоящему открываться. И я не хочу рисковать.

- Поняла, - сказала Джесси. – Тогда для чего же Вы меня сюда позвали вообще?

- Джесси, я обеспокоена. Не вдаваясь в подробности, я просто скажу, что за исключением единственной нашей встречи, на которой она проявила хоть немного эмоций по отношению ко всему тому, через что ей пришлось пройти, Ханна, в основном… невозмутима. Вспоминая об этом сегодня, когда я узнала её получше, я могу сказать, что она позволила себе это единственное проявление эмоций, чтобы меня успокоить. Кажется, Ханна отгораживается от произошедших с нею событий, как будто она была лишь их свидетелем, а не участницей.