Душа зла - Максим Шаттам Страница 19

Помимо помещений, предназначенных для родственников умерших, и ритуальных залов здесь находились лаборатории.

Пройдя через внутреннюю дверь центрального коридора, Бролен направился к лестнице. По обеим сторонам располагались огромные стеклянные перегородки лабораторий, где суетились многочисленные мужчины и женщины в белых халатах. Огромные компьютеры мерцали светодиодами, а тем временем группа техников контролировала их и записывала полученные данные; немного дальше стоял манекен в окровавленной рубашке — он предназначался для определения траектории полета пуль. Далее Бролен миновал ряд плотно закрытых дверей, на которых висели одинаковые таблички «Запрещается входить, если горит красная лампа»; как бы в подтверждение этих слов над некоторыми из дверей действительно светились красные огоньки. Это были специальные лаборатории спектрометрического, фото- и баллистического анализа; в одной из комнат также находилось оборудование для дополнительных комплексных исследований: лазерный низко- и высокочастотный сканер, многоканальный радиометр и подключенные к сверхмощному компьютеру газовый хроматограф и масс-спектрометр. Короче, арсенал, с помощью которого можно было при необходимости вычислить происхождение мельчайших частиц любого вещества; целая батарея компов, способных рассказать все о крошечной песчинке, начиная от места ее происхождения и заканчивая тем, в каких краях она волею случая могла очутиться. Это было царство Карла Диместро и Линн Сонг, возглавлявших все лаборатории первого этажа. Но сейчас Бролену предстояло встретиться с доктором Фольстом, чей кабинет находился на втором этаже. Опаздывая, Бролен не стал заходить к Карлу, чтобы поздороваться, не сомневаясь, что тот погружен в какие-нибудь таинственные исследования, и поднялся наверх. На втором этаже было спокойнее, здесь располагались токсикологическая лаборатория, служба генетических исследований и отдел кадров. Бролен быстро нашел нужную дверь, постучал и вошел внутрь.

Сидни Фольстом встала, чтобы поздороваться. Безупречная химическая завивка и взгляд зеленых глаз, пронзивший Бролена, будто нож. Сосредоточенное выражение лица доктора не позволяло определить, пребывает ли она в дурном расположении духа или же всегда так выглядит. Она была красива холодной, почти жестокой красотой.

«Профессиональное изменение личности», — подумал Бролен, улыбнувшись доктору. Ежедневно вскрывая человеческие тела, словно простые куски мяса, волей-неволей начнешь меняться. Незримый отпечаток смерти. Это случайно мелькнувшее в голове сравнение показалось Бролену невероятно удачным, и он пообещал себе поразмышлять на эту тему, как только появится возможность.

— Рада вас видеть, инспектор Бролен, пусть даже вы и опоздали, — начала доктор безо всяких экивоков. — Мне кажется, или вам здесь нравится? В последние несколько месяцев я частенько встречаю вас.

В ее голосе слышался налет академизма, возникающего у тех, кто провел долгие годы в университете; почти тридцать лет тщательного построения фраз и мыслей, чтобы доходчиво объяснять любые темы, уверенность, сквозившая в каждом ее жесте или слове, выдавали в ней человека, посвятившего долгие годы занятиям медициной.

— Я бы предпочел не появляться здесь, если б мог… Не поймите меня превратно, но здешняя обстановка, пропитанная смертью, мне как-то не по душе, — признался Бролен.

Доктор холодно улыбнулась.

— Однако вы работаете в Криминальном отделе, а тамошняя обстановка кажется мне еще более отдающей запахом смерти.

— Но все-таки там работают живые люди, — ответил инспектор, стараясь сохранять вежливый тон.

Едва начавшись, разговор принял дурной оборот и стал напоминать выяснение отношений. Бролен сразу же пожалел, что включился в эту игру, а не промолчал с покорным видом, что часто позволяет быстрее добиваться результата, когда имеешь дело с людьми упрямыми или решившими во что бы то ни стало одержать над вами верх.

Доктор Фольстом разгладила юбку костюма и протянула собеседнику упаковку мятных пастилок.

— Пока вы изучаете биографию умершего, вычисляя убийцу, я занимаюсь тем же самым, только вместо того, чтобы копаться в его жизни, я копаюсь в его теле.

Бролен засунул пастилку в рот и кивнул, широко улыбнувшись.

— Ну, если смотреть с этой точки зрения… Мне показалось, у вас есть новости, связанные с моим… обгоревшим телом.

Наступило время снять напряжение: Сидни Фольстом была не подарок, но чтобы сохранить с ней деловые отношения, Бролен решил уступить. Директор Бюро судмедэкспертизы и инспектор не были хорошими знакомыми: обычно Бролен работал с экспертами не такого высокого уровня, однако весной, когда результат одного из вскрытий оказался решающим для завершения расследования, он попытался наладить более тесный контакт с самой Сидни Фольстом в расчете на взаимовыгодное сотрудничество. За пять месяцев он побывал здесь уже раз десять, выясняя у нее разные технические тонкости. Каждый раз общаясь с доктором всего лишь по несколько минут, Бролен уже составил мнение на ее счет. «На первый взгляд строгая, несговорчивая, но не злая, просто чуть-чуть высокомерная, — говорил он себе, — однако эта несговорчивость — всего лишь способ сохранить свою власть в том сугубо мужском мире, каким является полиция».

Словно читая его мысли, Сидни Фольстом провела рукой по волосам, мгновенно сменив гнев на милость и отринув свою привычную строгость.

— Действительно, вскрытие подтвердило, что имело место убийство. Но сначала я покажу вам несколько очень наглядных снимков тела.

Встав, она взяла с полки картонную папку, и Бролен убедился, что был прав: нарочито высокомерным поведением доктор старалась поддержать свой авторитет. Инспектору, выказавшему некоторое неуважение к тому ужасному месту, в котором он очутился, теперь предстояло увидеть цветные, сделанные крупным планом фотографии распотрошенного тела. Доктор, конечно, не преминет подчеркнуть наиболее отвратительные вещи, упиваясь описанием нанесенных ран — этим искусством она овладела в совершенстве, доказывая свое неоспоримое превосходство над собеседником. Даже привыкнув сталкиваться с проявлениями крайней жестокости, Бролен ненавидел это. Он знал, что и через тридцать лет службы в полиции он, так же как и его коллеги, будет отвратительно чувствовать себя в присутствии трупа Это только в кино старые служаки-полицейские не испытывают ни малейшего волнения при виде изуродованного тела. Время и опыт позволяют научиться смотреть на это как бы издалека, но никогда, абсолютно точно, никогда не сможешь привыкнуть к подобному зрелищу. Вероятно, потому, что люди все люди разные, и каждый умирает по-своему, навсегда остановленный смертью в нелепой позе. Часто можно услышать следующее утверждение: старость отнимает у людей достоинство, а смерть возвращает его; возможно, но только при условии, что кто-нибудь постарается придать телу более достойный вид, ибо смерть отличается странной особенностью — приходить в самые неожиданные моменты.

— Сейчас вы все поймете, — сказала доктор Фольстом, выдергивая Бролена из его размышлений.

В кармане у инспектора завибрировал мобильник.