Святая кровь - Майкл Бирнс Страница 19

— Боюсь, еще не время. Дело в том, что есть кое-какие несоответствия и…

Старику пришлось солгать. Пот проступил под редкими седыми волосами его «вдовьего пика».

— Неужели? — изумился Коэн, пристально всматриваясь в древние письмена. — А, на мой взгляд, все очень даже ясно. Греческий?

— Греческий.

— Если не ошибаюсь, греческий койне? [43]

Йоси не нравилось, куда гнул равви. Но если он не заглотит наживку…

— Точно. У вас наметанный глаз.

Оценивающим взглядом Коэн окинул плотно заполненные текстом свитки.

— Всего три листа. Наверняка ведь вы уже закончили с транскрипцией?

— Закончил, — пришлось сознаться.

— Может, тогда вы могли бы дать крупнейшему благотворителю музея первым взглянуть на нее?

Йоси перевел нерешительный взгляд на расправленные свитки. Раввину не было необходимости напоминать о своих заслугах. Коэн являлся президентом организации, которая обеспечила музеи Израиля и программы исследований ИУД неограниченным финансированием. Но Йоси знал также, что тесное сотрудничество этого человека с Министерством религии вызвало немало споров. Он принимал участие в консервации мест захоронений, случайно обнаруженных строителями в Иерусалиме и за его пределами. Ученый собственными глазами видел, как Коэн ложился на землю перед экскаватором, пытаясь не допустить осквернения гробницы первого века, вскрытой во время строительства многоэтажки в Тальпиоте. Раввин действовал согласно древним иудейским законам — Галаха, [44]— требующим почтения к усопшим.

Это открытие наверняка усилит позиции раввина. Джозеф твердо решил стоять на своем.

— Вы меня извините, но я не считаю, что это благоразумно — на данном этапе.

Коэн разочарованно покачал головой, поджав губы.

— Тогда, может, позволите мне просто взглянуть?

Он показал на сосуд.

— Да, конечно. Только попрошу вас…

Археолог потянулся к полке и, достав из небольшой коробки пару свежих латексных перчаток, протянул их раввину.

Коэн натянул перчатки на тонкие, как у пианиста, пальцы и принялся изучать сосуд.

Сосуд выглядел обыкновенным. Взяв его за бока, раввин осторожно приподнял над столом — он оказался неожиданно тяжелым. Коэн заглянул внутрь и убедился, что там пусто. Поворачивая сосуд, он заметил выгравированный на боку символ. Глаза его тотчас расширились, лицо побелело. Он с трудом подавил возглас.

— Самое удивительное, — заметил Джозеф, — точь-в-точь такой же, как на оссуарии, что мы нашли в июне.

— Несомненно, — согласился Коэн, изо всех сил стараясь не выдать волнения.

Словно желая убедиться, что это не сон, он провел по символу пальцем. Печать наследия. Эхом отозвались в голове слова деда: «Верно, только не рыба, а дельфин. И не совсем вилка, а трезубец».

— Кумран, я правильно понял?

Джозеф вновь замялся. Однако ни для кого не было секретом, что Мицраки сейчас проводит в Кумране изыскания. Ученый кивнул.

— Как раз тогда, когда все решили, что источник уже иссяк.

Коэн бережно вернул сосуд на стол. Когда он стягивал перчатки, взгляд его упал на экран монитора археолога — на темно-синем фоне в центре висело диалоговое окно, предлагавшее ввести логин и пароль.

— Ну что ж, — проговорил Коэн. — Буду с нетерпением ждать ваших открытий.

— Я тоже, — ответил венгр и начал стягивать лабораторный халат. — Я должен запереть здесь все: мне надо уходить.

Это было правдой.

— Симпозиум в музее Израиля, — добавил он для полноты картины и повесил халат на вешалку за дверью.

— Ах да. Если не ошибаюсь, что-то о вавилонянах?

Раввин наверняка знал, какая тема на повестке дня.

— Реликвии вавилонского пленения, если точно.

— Должно быть, чрезвычайно интересно.

— Посмотрим. — Выдавив улыбку, старик показал на дверь. — Я должен идти, а то опоздаю.

Окинув напоследок взглядом сосуд и папирусы, Коэн вышел в коридор и дождался, пока Джозеф закроет дверь на ключ.

— Рад был встрече с вами, равви. Шалом.

— Шалом.

Коэн сложил руки на груди, проводил взглядом ученого до угла и принялся изучать дверной замок.