Лунная миля - Деннис Лихэйн Страница 19

— Да ничего, говорю же.

Я подошел к решетке, посмотрел ему в глаза:

— Что она сказала?

— Что ей машина нужна. — Он снова посмотрел под ноги, сам себе пару раз кивнул. — Сказала, что ей нужна эта машина. Чего ей эта тачка так всралась-то?

— Бигс, а ты вообще в курсе, что в три ночи автобусы не ходят?

Он мотнул головой.

— Вот эта женщина, которую ты убил… Она на двух работах вкалывала. Одна в Льюистоне, вторая — в Оберне. И в Льюистоне ее смена заканчивалась за полчаса до начала смены в Оберне. Теперь просекаешь?

Бигс кивнул — слезы текли ручьем, плечи тряслись.

— Пери Пайпер, — сказал я. — Ее звали Пери Пайпер.

Он по-прежнему смотрел в пол.

Я обернулся к Тренеру Мэйфилду:

— Все, я закончил.

Я ждал у дверей, пока Тренер вполголоса разговаривал о чем-то со своим клиентом. Затем он взял со скамейки кейс и направился ко мне.

Когда охрана открывала дверь, Бигс прокричал:

— Это же просто машина была!

— Не для нее.

Уже в машине Тренер Мэйфилд сказал мне:

— Не буду тебе врать и говорить, какой Бигс на самом деле замечательный молодой человек. Он всегда был с приветом и не способен думать больше чем на один ход вперед. И характер у него взрывной — если он чего-то хочет, то хочет прямо сейчас. Но вот такое — не в его духе.

Он махнул рукой из окна своего «Крайслера-300», указывая на церкви с белыми крышами, на широкие зеленые газоны и крошечные семейные гостиницы:

— Взглянешь за фасад этого города, и увидишь множество трещин. Работы нет, а те, кто хоть кого-то нанимает, платят гроши. Льготы? — Он хохотнул. — Хрена лысого. Страховка? — Он качнул головой. — Все то, что наши отцы принимали как должное, — «честные деньги за честный труд», социальная страховка, золотые часы при выходе на пенсию… Здесь, дружище, от этого и следа не осталось.

— В Бостоне тоже, — сказал я.

— Да везде так, думаю.

Какое-то время мы ехали молча. Пока мы были в тюрьме, голубое небо посерело, а температура упала градусов на пять, если не больше. Воздух отдавал мокрой фольгой. Сомневаться не приходилось — близилась снежная буря.

— А ведь у Бигса был шанс поступить в Колби-колледж. Они ему сказали, что, если он год проучится в местном колледже, хоть бы и на одни трояки, то в следующем году они придержат для него место в своей бейсбольной сборной. Так он за учебники засел. — Он взглянул на меня, подняв брови. — Ей-богу, вкалывал как проклятый — днем учился, вечером работал.

— И?..

— Компания, на которую он работал, всех на хрен поувольняла. А через месяц снова объявила набор. Вот, кстати, и она — вон тот консервный завод.

Мы переезжали через маленький мостик, и он указал на бежевого цвета кирпичное здание, стоявшее на берегу реки Андроскоггин.

— Вот только приглашали они исключительно неквалифицированную рабочую силу; всех остальных просто послали в задницу. А вновь нанятым предложили те же самые места, но — за половинную зарплату. И никаких льгот, никакой страховки, ни хрена. Зато сверхурочных — сколько хочешь, только не надейся, что за них тебе будут платить больше, у них там не социализм. Так Бигс взялся за эту работу. Ему ведь не только за квартиру надо было платить, но еще за учебу — вот он вкалывал там по семьдесят часов в неделю. И каждый день — в колледж. Как думаешь, что помогало ему держаться на ногах?

— Метамфетамин.

Он кивнул и свернул на парковку перед зданием своей фирмы.

— И вот из-за этой подлянки, которую подкинул людям консервный завод… Да и не он один. По всему городу то же самое, да и по всему штату. Зато метамфетаминовый бизнес процветает.

Мы выбрались из машины и стояли на холодной парковке. Я поблагодарил его, но он только пожал плечами — он гораздо привычнее воспринимал критику, чем похвалы.

— То, что Бигс сотворил, — говно позорное, факт. Но до того как он заторчал, он говном не был.

Я кивнул.

— Я его не оправдываю, — сказал он. — Но то, что случилось, не на пустом месте произошло.

Я пожал ему руку:

— Хорошо, что вы за ним приглядываете.

Он и на этот комплимент пожал плечами:

— И все из-за какой-то сраной тачки.

— Да уж, из-за тачки, — сказал я, направился к своей машине, сел и уехал.

У забегаловки на самой границе штата Массачусетс я остановился перекусить, купил сэндвич, вернулся в машину и раскрыл ноутбук. Щелкнул по клавиатуре, чтобы вывести его из спящего режима. Череп мой приятно покалывало. Зашел на страницу IntelSearchABS, ввел свои имя и пароль, перешел на страницу «Поиск личных данных». Там меня ждал маленький зеленый прямоугольник, спросивший «Имя или прозвище». Я выбрал «Имя». Энджи бы меня убила — я ведь пообещал, что завязал со всеми этими полушпионскими штучками. Я вернул себе ноутбук. Я вернул себе сумку для ноутбука и фотографию Габби. Узнал, что хотел, об убийстве Пери Пайпер. Все, больше мне ничего искать не надо. Я имел полное право забыть об этом и жить дальше.

Я вспомнил, как мы с Пери выпивали в «Чили» в Льюистоне и в «Ти-Джи-Ай Фрайди» в Оберне. Меньше года назад. Делились историями из детства, спорили о спорте, подкалывали друг друга из-за разных политических воззрений, цитировали любимые фильмы. Ее расследование ДЛИ и смерть от руки тупого наркомана — ничем не связаны. Вообще ничем. И все-таки связь между этими событиями существует.

«Ты не о том думаешь, — сказал мне внутренний голос. — Просто ты разозлен, а когда ты злишься, то ищешь, на ком бы отыграться».

Я откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза. Представил лицо Беатрис Маккриди — измученное, раньше времени состарившееся и, вполне возможно, сумасшедшее.

Другой голос в моей голове сказал: «Не делай этого, не надо».

Голос был неприятно похож на голос моей дочери.

«Не суйся».

Я открыл глаза. Голоса были правы.

Я вспомнил Аманду из своего сна, как она кидала в сторону конверты, один за другим.

Все связано.

«Нет, не связано».

Что я сказал ей в своем сне?

«Я просто почтальон».

Я наклонился вперед, чтобы выключить компьютер. Но вместо этого ввел в строку поиска:

«Кеннет Хендрикс».

Нажал Enter и снова откинулся назад.