Вся жизнь перед глазами - Лора Касишке Страница 18

Некоторое время Диана наблюдала, как движется по поверхности воды темная фигура. Интересно, кто же это из Элсвортов. Она уже собралась уходить, когда услышала смех — игривый девичий смех, — а вслед за ним сочный звук шлепка. Диана пригляделась внимательнее.

Она купалась голой.

Молодая женщина.

Девушка.

С длинными светлыми волосами. Диана увидела бледные груди и треугольник волос внизу живота.

Мужчина из бассейна крикнул: «Давай сюда, чего телишься?» Очень молодой мужчина, даже парень. Наверное, он, высунувшись из воды, схватил ее за лодыжку — девушка потеряла равновесие и, всплеснув руками, упала в ослепительно-голубую воду.

Диана сделала шаг назад, к кухне, в тень.

Да кто же это такие?

Не может у Элсвортов быть таких родственников, которые средь бела дня стали бы разгуливать по участку нагишом. Неужели местные подростки настолько обнаглели, что вломились в чужой бассейн, плавают голыми да еще и орут во всю глотку?

Она понаблюдала еще, но через несколько минут хихиканье и всплески стихли. Впрочем, две фигуры, плавно двигающиеся по водной глади, она видела по-прежнему ясно.

Целуются, догадалась Диана и тут же поняла, что они занимаются сексом. Тело девушки в объятиях мужчины ритмично поднималось и опускалось.

Диана задохнулась от гнева, и сама поразилась силе этого чувства.

Торопливо повернувшись спиной к кухонной двери, она с шумом захлопнула ее за собой и пошла в комнаты, собирая по пути разбросанные то тут, то там карандаши, салфетки и книжки-раскраски.

Сердце в груди колотилось так громко, что было больно ушам. Проходя мимо телефона, она на миг задержалась. Позвонить в полицию?

А если в бассейне у Элсвортов их друзья или родственники — например его взрослый сын от предыдущего брака с подружкой?

Получится, что она обращается в полицию только из-за того, что видела, как обнаженная парочка занимается сексом. И кем она будет выглядеть? Лицемерной дурой и ханжой, если не извращенкой, подглядывающей за соседями. Она ведь и в самом деле наблюдала за резвящейся парой из-под самой своей двери. Остановись она посреди двора, где они могли ее заметить, может, вели бы себя не так откровенно.

Вели себя слишком откровенно… Она представила, как говорит это полицейскому, и содрогнулась.

Вели себя слишком…

Ну и что?

Двое красивых молодых людей купаются нагишом, хохочут и занимаются любовью в первое по-настоящему летнее утро.

Пусть даже они нарушили какие-то правила, разве Диана хочет, чтобы их арестовали как преступников?

Ей вспомнилось, как ее собственная обнаженная спина погружалась в прохладную воду и тело, расслабившись, раскрывалось, как створки раковины. Ведь, если честно, ей тоже случалось нарушать границы чужих владений. Соседский двор с бассейном… Горячий воздух над головой… Ласковые объятия воды… Ослепительное сочетание синевы и белизны…

Она поднялась наверх и распахнула гардеробную. Юбки, платья, свитера и блузки висели рядами, частично храня форму ее тела. Даже кожа еще помнила ощущение от ткани и колючих ярлычков, которые она обычно изучала перед стиркой. Предметы одежды, лишенные наполнения, словно душа без тела, пахли ею — ее духами, ее волосами, ее кожей. Диана сняла с плечиков короткое белое платье, которое не надевала с прошлого года, и быстро стянула безобразный спортивный костюм.

Она не собирается становиться старой кошелкой.

Теткой в спортивном костюме, которая подглядывает за соседями.

Всегда готовой набрать 911.

Она не забыла, что сама думала о той тетке.

Спортивный костюм серой горкой упал вниз, Диана ногой отшвырнула его в сторону и закрыла за собой дверь.

Плечики, стукаясь друг о друга, немелодично звякали.

С платьем в руках Диана повернулась и на мгновение оглядела себя, голую, в огромном, до пола, зеркале: все еще стройная, с высокой полной грудью, с длинными тонкими руками и ногами и гладкой кожей. Она представила, как вплывает в серебристое Зазеркалье, и светящаяся пустота льнет к ней, плотно обнимая ее со всех сторон.

На ночном столике рядом с кроватью лежал каталог одежды «Аберкромби и Фитч — весна 2000».

Они сидели на полу, облокотившись спинами о двуспальную кровать, и одновременно потянулись к каталогу. Твердая металлическая рама холодила спину, но их это не тревожило. Они были юными, здоровыми, хорошо кормленными, с расцветающим телом, готовым к новой жизни. Их не беспокоили затекшие ноги или боль в пояснице, на которую вечно жаловались их матери, ворча на неудобное кресло или на то, что опять пришлось поднимать тяжелую коробку. Они принимали обезболивающее, а потом выходные напролет лежали, постанывая, на кушетке. Зато их дочери легко выпархивали за порог, с облегчением захлопнув за собой двери, твердо уверенные, что они рождены для удовольствия — точно так же, как новые платья из шелка, шифона или тюля существуют для того, чтобы принарядить душу во время ее бытия в физическом мире.

Опираясь на металлическую раму, они разложили каталог на коленях.

На модели одежды они не смотрели — подумаешь, все одно и то же. Их внимание привлекали застывшие в разных позах манекенщицы: натягивающие на себя очередную тряпку или, наоборот, снимающие ее — на берегу озера или на спортивной площадке, перед началом футбольного матча.

Даже представленная на обложке модель не имела ни малейшего значения. Прекрасный юноша выходит из озера. Если на нем что-нибудь и надето, на снимке этого не видно.

Его образ намертво впечатался обеим в мозг.

Мускулистое тело и вода, выплескивающаяся на камеру и читателей.

Внутри каталога — подлинное торжество плоти. Все фотомодели совершенны, а одеты они или нет, совершенно не важно. Главное — плечи, руки, грудь, просвечивающая сквозь майку или угадываемая за вырезом, откровенно обнажаемая аппетитная плоть.

А одежда может быть в дырах. Не одежда, а лохмотья.

Грязные лохмотья.

Наряд ничего не значит. Он и нужен только для того, чтобы подчеркнуть совершенство молодого тела.

Пройдет не так уж много времени, и все это — здоровье, молодость, красота — станет представляться им далеким и даже нелепым. Но пока, разглядывая глянцевые картинки в толстенном двухсотстраничном каталоге, подруги не могли и вообразить, что когда-нибудь их восхищение агрессивной рекламой прелестей физического мира угаснет.

По сравнению с прошлым годом белое платье оказалось чуть тесноватым. Диана пошла в дочкину комнату, убрать кровать.

Начала с простыни, которую расправила и попыталась плотно заправить под матрас — она ненавидела съехавшие и сморщенные простыни. Особенно много возни было с уголками. Диана приподняла матрас, и противоположный, уже заправленный конец простыни мгновенно выскользнул наружу, чего, впрочем, она и ожидала.