Паутина смерти - Майкл Морли Страница 18

Обнаженная, распластанная Лу лежала на чем-то вроде стола для садомазохистских игр. Веревка завязана снизу, поэтому, когда Лу пыталась поднять голову, горло пережимало. Лу закричала бы! Закричала бы что есть силы, но она едва могла дышать.

«Я умираю, Господи, я задыхаюсь!»

Во рту тряпка. Кляп. И чтобы он не выпал, рот заклеен скотчем, обмотанным вокруг головы несколько раз.

Дикая паника охватила Лу. Сердце колотилось все сильнее и сильнее. Если она сейчас же не успокоится, то задохнется!

«Давай, Лу! Ну же, девочка, соберись! Соберись, сука, или подохнешь!»

Лу уговаривала себя дышать спокойнее, через нос. Пульс постепенно замедлился. Наконец она смогла контролировать себя.

А потом, лежа на столе, разглядывая странный черный потолок, Лу снова увидела мерзкого ублюдка. Точнее, его лицо, склонившееся над ней. Огромное и так близко, что можно разглядеть все поры на коже, волоски в носу, почувствовать жаркое дыхание.

Теперь он не кажется жалким и безобидным!

— Привет, Малышка! — мягко произнес он и, пытаясь уловить ее запах, начал тереться лицом о ее тело, словно хозяйский пес, обнюхивающий незнакомца, пришедшего в дом. — Не волнуйся, моя дорогая. Паук здесь… Паук теперь рядом с тобой…

Она не так красива, как другие Малышки. Ну а в остальном точно такая же. Всем им казалось, что они сильные и ни в ком не нуждаются, что могут играть по своим правилам, могут вваливаться в жизнь других людей и уходить, когда им взбредет в голову! Что ж… Они ошибались. Все они глубоко заблуждались на этот счет. Никто еще не уходил от Паука. Никто и никогда!

Паук подставил обтянутую кожей деревянную табуретку, чтобы сесть напротив Лу.

— Теперь твоя жизнь зависит от того, будешь ли ты послушной, — сказал он и достал из коричневого конверта пачку цифровых фотографий. — Бедная-бедная Малышка… Ты живешь в мире лжи, — с жалостью проговорил Паук. — Но не волнуйся — я тебя обманывать не собираюсь. Думаю, отношения между людьми должны основываться на честности. И сейчас, в самом начале наших отношений, я обещаю всегда быть честным с тобой.

Он замолчал, а потом нежно откинул пряди черных волос, упавшие на вспотевший лоб.

— Хочу показать тебе несколько фотографий… Семейных фотографий, можно сказать… Итак, ты знаешь, что все мои слова — правда. Ну что, хочешь посмотреть? Хочешь взглянуть на мои фотографии?

Лу показалось, она сходит с ума. Обнажена, связана, и в этот момент какой-то безумный извращенец сует ей свой семейный альбом! О Господи! Бред какой-то!

— Ой, извини! — с сарказмом воскликнул вдруг Паук, кладя фотографии изображением вниз ей на грудь. — Совсем забыл ослабить веревку. Тебе же так смотреть неудобно. И режет, наверное?

Он повозился с веревкой внизу. И наконец давление на шею ослабло.

Как хорошо! Раньше Лу и не думала, что величайшее в жизни счастье — дышать, не чувствуя сжимающей шею веревки!

— Ну как, лучше? — поинтересовался Паук.

Лу кивнула.

Взяв снова фотографии, он перетасовал их, будто колоду карт, складывая в определенном порядке.

— На снимках, которые я тебе покажу, другие женщины. Женщины, побывавшие на твоем месте. А если ты читаешь газеты, то, может, даже узнаешь некоторых из них. — Он наклонился еще ближе. — Ты ведь читаешь газеты? Похоже, нет… Разве что комиксы.

Лу представила, как она плюет в его рожу, как пинает его ниже пояса. Надменная сволочь! Он, загибаясь, падает на тротуар и смотрит, как она быстро уходит, виляя симпатичной русской задницей, как ни в чем не бывало.

— Давай сыграем в «До и после», — предложил Паук, перемешивая фотографии, затем вытянул одну и показал Лу. — Это «до».

На фото — рыжеволосая девушка в солнцезащитных очках, струящемся зеленом платье в цветочек и сандалиях на тонких ремешках. Снимок сделан в торговом центре. Девушка разговаривает по мобильному телефону. На заднем фоне — люди, поднимающиеся на лифте.

— И «после». — Паук показал другой снимок.

На этот раз женщина обнажена и мертва. Она лежит на спине, руки скрещены на груди. Волосы кажутся неестественно яркими по сравнению с мраморно-белой кожей. Но самое страшное не это… Мертвая девушка лежит на точно таком же столе, как Лу!

Улыбаясь, Паук бережно сложил фотографии в конверт.

— Не нервничай так, Малышка. Знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься! Я раздел тебя не для секса. Возможно, еще наступит момент близости. Но не сейчас. Не в этой жизни по крайней мере.

Его слова не укладывались в голове Лу. Она много слышала о всякой дряни, которая заводит извращенцев. Помочись на меня, одень меня в латекс, выгуляй меня на собачьем поводке. Но чтоб такое! Подобное ни с кем из ее знакомых не случалось.

Паук подошел к ней сзади и начал расчесывать пальцами спутавшиеся волосы, свисавшие со стола. Он вспомнил, как в детстве сидел в углу парикмахерского зала, пока маме мыли волосы. Она опускала их в раковину, а какой-то странный мужчина все время смеялся, энергично взбивая пену. Больше всего на свете маленькому мальчику хотелось поиграть с волшебными мыльными пузырями, которые, приземляясь на пол, лопались и превращались в блестящие лужицы. Но странный мужчина не разрешал, заставлял сидеть на стуле и говорил, чтобы он дал маме время немного отдохнуть от себя.

Паук запустил пальцы глубже в волосы Лу. Точно так же делал странный мужчина. Затем погладил ее лоб, будто протирая от мыльных пузырей.

— У тебя красивые волосы, Малышка. Тебе стоит о них лучше заботиться. Не пользуйся так часто лаком. Сделай модную стрижку. Ты ведь можешь иногда позволить себе маленькие радости?

Он нежно массировал ей виски и лоб, а затем снова сел на табуретку напротив. Темные мысли заползали в мозг. Мысли о том, как он исследует ее, когда она умрет, как кончит в прохладную глубь ее тела, как будет прижимать к себе, пока вся ее энергия не перейдет к нему.

Паук дотронулся до лица Лу.

— Ты любишь цветы?

«Что за черт! Люблю ли я цветы? Я люблю свободу. Я хочу на свободу. Отпусти меня, пожалуйста. Отпусти…»

Он пристально посмотрел на нее, сверля диким взглядом. И безумным голосом прошептал:

— Ты видела нильские лилии? Они прекрасны. Хрупкие, белые…

Лу никогда не видела обыкновенных лилий, не говоря уже о нильских.

— Однажды я покрою ими все твое тело. Я укрою тебя ими. И когда все забудут о тебе, забудут, что ты жила, я буду приносить тебе нильские лилии.

Паук развернулся и отошел немного, чувствуя, как желание волной поднимается внутри его.

Он хочет к ней сейчас.

Хочет ощутить волшебство обладания ею.

Да… владеть ею.

Поглотить.