Мико - Гейл Линдс Страница 18

— Я хочу твой подарок.

* * *

Акико стояла у нага-хибати, обжигаемая его жаром. Она почти не обращала внимания на свои руки, готовившие соба — лапшу из темной гречневой муки, разводившие соевый соус в небольших фарфоровых чашках, накладывающие зеленую редьку и нарезанный огурец в глубокую тарелку.

Приготовленную соба раскладывали крошечными порциями на прямоугольные черные лаковые подносы. Обычно Акико пользовалась прислугой, как и Сато, но сегодня стряпня составляла часть ее подарка, и вечером слуги не были допущены в эту часть дома.

Акико сервировала блюдо и добавила немного подогретого сакэ. Она наблюдала за тем, как Сато и Ёко разговаривали приглушенными голосами. Акико хорошо подготовила девушку. Ёко знала, чего ожидать и чего ожидали от нее.

Акико поднялась и бесшумно подошла к краю фусума. На минуту ее тонкая рука задержалась на легкой деревянной раме. Звук их голосов обдал ее горячей волной, прежде чем она задвинула за собой бумажную дверь.

Но она не ушла из дома. Вместо этого она свернула налево и вошла в крошечную — в два татами — комнатку. Осторожно прикрыв фусума, заскользила коленями по соломенным циновкам, пока не добралась до сёдзи, смежных той комнате, в которой оставались Сато и Ёко.

Перегородка состояла из множества длинных и узких декоративных планок, приятных для глаз. Не так давно, с тех пор как она стала бывать у Сато, Акико незаметно расшатала одну из планок, и та теперь легко убиралась.

Через эту щель она наблюдала за Сато и Ёко. Они уже закончили соба, сакэ оставалось совсем немного. Они сидели очень близко друг от друга. Усаживаясь на своем наблюдательном посту, Акико приготовилась к тому, что должно было произойти.

Сато сидел спиной к ней, ей было видно, как двинулась его рука к кимоно Ёко — Акико знала, что не стоит преподносить Сато девушку в западном костюме, — и оно мягко соскользнуло вниз, обнажая белое плечо.

Акико затаила дыхание, увидев, как заиграло обнажившееся тело девушки. Глаза Сато были прикованы к груди Ёко, серо-коричневое кимоно лежало на татами, все еще прикрывая ее бедра. Тут Сато наклонил голову, и Ёко откинулась назад. Ее пальцы начали ласкать его уши, пока язык его нежно скользил по ее соскам.

Акико обхватила руками свою грудь с набухшими сосками, почувствовав, как в ней просыпается таинственное пламя. Во рту у нее пересохло, и ей захотелось глотнуть сакэ, чтобы погасить жажду.

Она почти уступила Сато сегодня. Это поразило ее как гром среди ясного неба. Было довольно легко держать его на расстоянии вытянутой руки все эти долгие недели, ей было отвратительно вожделение, туманившее его взгляд. Но сегодня все было иначе.

Ёко уже была полностью обнажена. Открытый рот Сато облизывал и посасывал ее плоть так яростно, что Акико почувствовала, как она сама распаляется, напрягаясь, будто это с ней занимался любовью Сато.

Почему? Что изменилось? Акико анализировала свое сознание, как учил ее Сунь Сюнь давным-давно: “Раздели свою память на четыре части, затем подели их на восемь, затем — на шестнадцать, и так далее. Постепенно, — говорил он ей, — ты обнаружишь деталь, которую искала, потому что твои чувства — самые сильные рецепторы. Они регистрируют все; это только твое сознание отфильтровывает лишь то, что считает важным. Ты должна усвоить урок — сложнейший из уроков, — а именно: твое сознание часто делает неправильный выбор”.

И теперь, когда ее глазам представали эротические картины, разворачивающиеся прямо перед щелью в сёдзи, Акико начала делить на четверти свою память, прекрасно регистрирующую и чужие, и ее собственные эмоции.

Сегодня, как и в предыдущие вечера, она грамотно расставила ловушку для Сато с тем, чтобы ускользнуть от его притязаний. Ее уже наполнил было восторг от того разочарования, которое испытал он из-за нее. И вдруг это чувство умерло. Почему?

Первобытный пульс рока, исполненный ярости, агрессии и вожделения, горячил ее кровь как алкоголь; воздух был синим от дыма, фигуры танцующих напоминали храмовых монахов, зажигающих ритуальные светильники в память по умершим. Ей казалось, что она преследовала тигра, движущегося мягкими прыжками. Это притягивало и пугало ее. Потому что она проследила свои вырвавшиеся сексуальные чувства до того момента, когда кружила голодным шакалом вокруг Николаса Линнера. Его образ, вновь вызванный в лабиринтах экзотического “Дзян-Дзяна” заставил ее сердце бешено колотиться. Снова задрожали мускулы на внутренней стороне бедер, и она ощутила могучее желание подойти к нему.

Опять, как тогда в ночном клубе, ее пальцы дотронулись до вспыхнувшей щеки, будто бы для того, чтобы убедиться, что она на месте. Но это состояние длилось недолго. Непонятная самой себе, она должна была бы в первую очередь подружиться с собой. Ей никогда не удавалось сделать это... раньше. Перед лицом следующего рождения она поклялась себе, что постарается. Но сначала — завершить дело, касающееся Николаса Линнера. О да! Касающееся его...

Глаза Акико широко раскрылись. Сато и Ёко слились в единое целое. Складки кимоно обвивали их двигающиеся тела подобно морским волнам, накатывающимся на берег, скрывая и обнажая одновременно.

Их порывистое дыхание долетало до нее, подобно крику чаек, притягивая, приглашая стать третьей, все сильнее распаляя ее желание.

Она увидела упругий член Сато — сильную, багровую плоть, вздрагивающую под поглаживающими движениями девушки, прикрывшей глаза от удовольствия. Мягкие груди Ёко расплющивались о твердые ладони Сато. Его голова опускалась все ниже и ниже, пока наконец раскрытыми губами он не коснулся внутренней стороны горячих девичьих бедер.

Бессознательно Акико подалась вперед и буквально задохнулась, увидев, как язык Сато заиграл, лаская Ёко. Струйка горячего пота скользнула змейкой по спине и впиталась в кимоно отметиной вожделения. Ее ладони плавными движениями коснулись разведенных бедер.

Теперь вместо кончиков своих пальцев Акико ощущала ласкающий язык Сато, совершающий сводящие с ума движения по влажным бедрам Ёко: его руки двигались под ее коленями, поднимая ноги.

Бедра Ёко, бедра Акико. Не было различия в ощущении прикосновений. То, что с ней сделали, не испортило шелковистой кожи. Но она понимала: если Сато увидит скрытое там, на внутренней стороне, он может отменить свадьбу, а этого она не могла допустить. После... что ж, тогда у него не будет иного выбора, кроме как принять ее такой. Губы Сато двинулись выше, к черным завиткам, покрывающим высокий лобок Ёко. Акико увидела, как ноги девушки задрожали от возбуждения и приближающегося оргазма. Сато погрузился во влажную жаркую плоть, и Ёко откинулась головой назад, тонкие жилки на шее напряглись, губы раскрылись, обнажая зубы. Ноги ее непроизвольно дрожали.

И, пока Акико наблюдала за этим, умелые пальцы ее раскрывали ее собственные складки нежными круговыми движениями, синхронными с движениями головы Сато. Она чувствовала его, но этого было недостаточно, ей нужно было больше. Возбуждение омывало ее подобно каплям дождя. Она молила о вихре, цунами, который бы поднял ее ввысь и бросил в объятия экстаза.