Парижский вариант - Роберт Ладлэм Страница 18

— Значит, — проговорил генерал, — что мы имеем — это устройство, способное получить доступ к любому компьютеру и любой программе планеты, невзирая на любые коды, шифры, электронные ключи запуска ракет, иерархии доступа и запрещающие команды. Надеюсь, этим способности нашего гипотетического противника ограничиваются?

— С военной точки зрения — пожалуй, — согласился Смит.

— Остальное меня пока не тревожит. Думаю, так же, как вас. Остальным займется история. — Генерал поднял взгляд к затянувшим майское небо свинцовым тучам, словно опасаясь никогда больше не увидеть солнца. — Судя по всему, создатель машины мертв, а от его записей остался лишь пепел. Ответственности за взрыв никто на себя не взял — среди террористов дело необычное, но неслыханным я бы его не назвал.

Хенце приостановился. Плечи его чуть заметно опустились, спина сгорбилась в ожидании ответа. Смит подавил вздох.

— Да, сэр. Могу только добавить попытку убийства доктора Зеллербаха в больнице этим утром. Убийца остался неизвестен.

— Именно. — Теперь Хенце обернулся и, рухнув в обтянутое парчой кресло, пронзил агента совершенно генеральским взглядом. — У меня для вас тоже есть новости. Президент лично приказал мне оказывать вам полное содействие и держать ваше существование в секрете, а я привык исполнять приказы. Вот что выяснили мои люди вместе с ЦРУ: в вечер взрыва у институтских ворот на рю де Волонтер стоял черный микроавтобус, он отъехал буквально за пару минут до теракта. Вы знаете, что у Шамбора был лаборант?

— Да. Последнее, что я слышал, — французские власти его ищут. Нашли уже?

— Он мертв. Самоубийство. Покончил с собой вчера вечером в дешевенькой гостиничке на окраине Бордо. Он проводил отпуск на побережье — рисовал рыбаков, представляете? Если верить одному из его парижских знакомых, Шамбор убедил парня, что тот слишком много ра ботает и заслужил отпуск. У этих французов странные представления об отдыхе. Так вот — что он делал в том клоповнике по другую сторону Гаронны?

— А это точно самоубийство?

— Так утверждает полиция. Но ЦРУ донесло мне — хозяин клоповника вспомнил, что при лаборанте был саквояж — это совершенно точно, поскольку обычные его «постояльцы» не имеют при себе и этого. И юноша был один — ни девчонки, ни парня. А саквояжа в номере не нашли.

— Считаете, что это работа террористов? Выдать убийство за самоубийство и забрать саквояж вместе со всем содержимым?

Хенце вскочил и принялся нервно расхаживать между столом и своим любимым наблюдательным постом у окна.

— Президент уверял меня, что подобные умозаключения скорее в вашей компетенции. Но ЦРУ, должен заметить, тоже сочло, что это «самоубийство» дурно попахивает, хотя Сюртэ ничего не заподозрила.

Джон призадумался.

— Лаборант не мог не знать, как продвигаются исследования Шамбора, но для убийства это недостаточный повод. После гибели Шамбора, учитывая слухи, мы просто обязаны предположить, что ученый сумел создать действующий молекулярный компьютер. Так что я полагаю, причина «самоубийства» в другом. Видимо, это саквояж, как вы и думали. Заметки лаборанта... возможно, собственноручные записи Шамбора... что-то, что террористы считали опасным или жизненно для себя важным.

— Да, — проскрежетал Хенце, мрачно глядя на своего собеседника. — А после Диего-Гарсия стало похоже, что террористы заполучили-таки результаты работ Шамбора, то есть натуральный, действующий молекулярный компьютер...

— Прототип, — поправил Джон.

— А какая разница?

— Вероятно, это устройство тяжелое и хрупкое. Стекло, капилляры, контакты. Не карманная модель будущего.

_ Суть в другом. — Генерал раздраженно нахмурился — Работать оно будет?

— При наличии опытного программиста? Похоже, оно уже работает.

— Тогда какая разница? Чертова штуковина у них, а нам остается бубкес.А теперь скажите мне, что мы не в заднице!

— Не могу, сэр. Я бы сказал, что мы в глубокойзаднице.

Хенце очень серьезно кивнул:

— Тогда вытащите нас, подполковник.

— Сделаю все, что смогу, генерал.

— Извольте сделать больше. Я свяжу вас со своим натовским заместителем — это будет генерал Лапорт, он француз. Их военные, само собой, тоже напуганы, а поскольку это все же их страна — Белый дом требует поглаживать французов по головке, но сведениями делиться только в самом крайнем случае, поняли? Лапорт уже начал вынюхивать, кто вы такой и как связаны с Зеллербахом. Думаю, он подозревает, что его пытаются оставить за бортом, — хитрый французик. Я ему сказал, что вы друг доктора Зеллербаха, но, боюсь, он мне не поверил — до него уже дошли слухи о заварушке в госпитале Помпиду. Так что приготовьтесь к вопросам личного свойства. И постарайтесь не отвечать на них.

Генерал открыл перед вставшим с софы Джоном дверь.

— Держите с нами связь. Если что будет нужно — звоните. Сержант Маттиас вас проводит.

Джон пожал протянутую ему стальную ладонь.

Невысокий широкоплечий Маттиас явно был не рад необходимости покинуть уютный пост и даже открыл дверь, чтобы возразить, — настоящий старый сержант, — но, уловив настроение босса, явно передумал. Он молча провел агента на первый этаж, мимо консьержки, потягивавшей «житан», — при этом Джон заметил выпирающую из-под юбки рукоять пистолета. Похоже было, что охрана генерала Карлоса Хенце шутить не любит.

Сержант подождал в дверях, покуда агент не пересек дворик и, пройдя воротной аркой, не ступил на тротуар.

Джон остановился под деревом, по привычке оглядываясь... как вдруг сердце его ухнуло в пятки.

Стремительно обернувшись, он во второй раз мельком увидел лицо на заднем сиденье заезжающего во дворик такси. Агент заставил себя досчитать до пяти, прежде чем метнуться обратно, туда, где из-за кустов он мог наблюдать за дверями пансиона.

Даже густая тень от широких полей шляпы не помешала ему различить смуглое лицо, пышные усы. Теперь он признал и тощую сутулую фигуру. Это был лжесанитар, пытавшийся убить Марти в больнице, тот, что оглушил самого Джона. Убийца подошел к дверям пансиона — тем самым, откуда секунду назад вышел Смит. Сержант еще не успел отойти. Он вежливо отступил в сторону, пропуская убийцу, потом, как истый профессионал, выглянул на улицу — не следит ли кто — и только тогда закрыл дверь.