Синяя кровь - Дэвид Бальдаччи Страница 17

Касселл улыбнулся.

– Я уже забыл о вашей эрудиции в вопросах судмедэкспертизы. Да, именно разъединение.

С помощью одного из детективов он повернул тело Толливер на бок и указал на основание шеи.

– Повреждение краниоцервикального перехода. – Прижал пальцы к точкам у основания черепа и шейного отдела позвоночника. – Ствол мозга и средний отдел спинного, верхняя и средняя части, чуть выше четвертого шейного позвонка.

– Полный разрыв дыхательного и сердечно-сосудистого центров. Мгновенная смерть.

– Целитесь на мою должность, Бет? – весело спросил Касселл.

– Нет, док. А хотите мою?

– Господи, нет, конечно!

– Итак, кто-то сломал ей шею… Что еще?

– Кровоизлияния в мягких тканях задней стороны шеи и повреждения базилярных сосудов. Еще у нее заметны синяки на лице и порез справа на подбородке; и то и другое прижизненное. Все довольно просто, пока мы не подходим к этому…

Он открыл ноутбук и развернул несколько изображений головы Дианы Толливер.

– Рентген показал отделение атланта от основания черепа. Атлант можно увидеть в большом затылочном отверстии…

– Но позвоночный канал не виден… Ладно, это хрестоматийная экзартикуляция.

– Да, но ствол мозга тоже рассечен.

Бет вгляделась в изображение на экране.

– Рассечение ствола мозга?

– Чаще всего такое встречается при автокатастрофах, при резком торможении… Перелом основания черепа – причина гибели Дейла Эрнхардта на «Дейтоне» ^[19]. Другой вариант – длительное падение. Ствол мозга лопается, смерть на месте.

Бет ткнула пальцем в сторону тела Дианы.

– Эту даму обнаружили засунутой в холодильник в ее юридической фирме примерно через два часа после того, как она вошла в свой офис. Она не нарезала круги на «Дейтоне 500» и не падала с крыши дома.

Судмедэксперт вновь указал на заметно обесцвеченное место в основании шеи.

– Удар в эту точку. Мне не сильно помогло ее пребывание в холодильнике, но вот здесь несомненные следы ушиба перед смертью.

– Ее ударили? Чем, док?

– А вот тут мы переходим к странностям. Я не обнаружил никаких следов. Ни волос, ни волокон, ни пластика, ни металла. Ничего, связанного с зоной повреждения.

– Тогда чем же ее убили?

– Моя лучшая гипотеза – ногой.

– Ногой?

Касселл указал на ссадины на лице Толливер:

– Картина выглядит следующим образом. Женщина лежит на полу, лицом вниз, подбородок прижат к линолеуму, что объясняет порез и синяки, вызванные смертельным ударом. Затем некто – возможно, крупный и сильный мужчина – наступает ей ногой на шею, вкладывая в это движение весь свой вес. Что ни применяй – доску, трубу, молоток или бейсбольную биту, – все оставит на коже заметные следы. Но, как вы видите, ничего подобного здесь нет. Однако человеческая ступня достаточно эластична и может не оставить следов. Даже после удара кулаком останутся следы – от костяшек или ладони, к примеру. Вдобавок, разумеется, в нисходящий удар ногой можно вложить заметно больше усилий, добавляя к удару вес своего тела.

– Итак, нога… Но разве обувь не оставит следов?

– Возможно, хотя человеческая кожа не так податлива, как влажная трава или грязь. Я смогу выявить след в зоне травмы, если вы дадите мне для сравнения ботинок, носок или ступню.

– Хорошо. Но вам когда-нибудь доводилось видеть рассечение ствола мозга при нападении без оружия?

– Только однажды. Но нападавший не был человеком.

Бет удивленно посмотрела на него:

– То есть?

– Много лет назад я был в отпуске в Йеллоустоунском национальном парке. Там произошел несчастный случай с туристом, и меня пригласили провести аутопсию.

– И кто же убил этого человека?

– Гризли. Возможно, самый опасный хищник на планете, – ответил Касселл и улыбнулся Бет. – Разумеется, не считая человека, как мы оба прекрасно знаем. В любом случае этот неудачливый турист потревожил взрослого самца гризли, когда тот ел какую-то добычу.

– Док, в Джорджтауне не водятся гризли.

– Нет. Зато здесь явно есть человек с необычной силой и навыками. Удар был нанесен строго в точку, необходимую для рассечения ствола мозга. И я сомневаюсь, что это случайность.

– Так она уже была без сознания? Или кто-то ее держал? Если преступник был один, она должна была сопротивляться, и на пальцах остались бы следы.

– Под ногтями все чисто.

– Наркотики?

– Токсикологические анализы еще не пришли.

Бет внимательно смотрела на тело.

– Предположим, у преступника был пистолет, и он приказал Толливер лечь на пол лицом вниз. Потом он ее убивает. Тогда достаточно одного человека.

– Верно.

– Ладно, что еще?

– Мы обследовали ее одежду. Нашли несколько волокон, которые ни к чему не подходят.

– Остались от преступника?

– Возможно. Кроме того, ее пиджак испачкан чем-то странным.

– Испачкан?

– Да, что-то вроде жира или земли, сейчас анализируем.

– Ее одежда могла испачкаться о какой-то предмет из холодильника.

– Мы проверили все, что там было. Не подходит.

– Раннее утро, она поднимается с парковки в офис, и у нее на одежде остается земля. Следы преступника?

– Возможно… – Касселл покачал головой. – Я десять лет проработал в судмедэкспертизе Бронкса. Никак не могу привыкнуть.

Бет понимающе кивнула.

– Я знаю, в полиции Нью-Йорка говорят «нарушитель», а мы говорим «преступник». Вы можете дать мне окно по времени смерти?

– Бет, это исключительно проблематично. Ее нашли в холодильнике, выставленном на плюс три градуса, потом ее тело несколько часов находилось при комнатной температуре. Когда я прибыл на место преступления, тело на ощупь было очень холодным. А потом ее привезли сюда и поместили в один из холодильников морга. Сейчас, без заморозки, разложение идет строго по расписанию. Пока что трупное окоченение, как вы видите, – заметил он, приподнимая негнущуюся руку трупа. – Но первоначальное охлаждение сбило нормальные посмертные химические процессы.

– Содержимое желудка?

Касселл нажал несколько клавиш на ноутбуке, потом просмотрел экран.

– В большинстве судмедэкспертиз мы не делаем подробного анализа содержимого желудка, если только нет подозрений в передозировке наркотиков или отравлении. Но я знал, что, если не займусь этим, вы все равно скажете его сделать.