Пленники темной воды - Александр Уваров Страница 17

— Что ужасно?

Михайлов отошёл от окна и вернулся к столу. С полминуты он стоял молча, неподвижно, в глубокой задумчивости. Потом, отодвинув стул, присел рядом с Захаром Петровичем.

— Знаете…

«Странно» подумал Шатров. «Что-то там, в загашнике он спрятал. Ну, Дмитрий Алексеевич, выкладывайте. С большим интересом вас послушаю».

— Знаете, Захар Петрович, ужасно то, что выдающийся специалист в своей области, инженер от Бога, талант, который…

— Простите, Дмитрий Алексеевич, уже не обо мне ли вы это?

— О вас, Захар Петрович, именно о вас. Ужасно ведь, что такой человек вынужден жаловаться на дороговизну супа в какой-то забегаловке, вынужден экономить каждую копейку, в Питере жить на жалкие командировочные, работать на заводе, который дышит на ладан. Это ведь только в рублёвом исчислении цены кажутся заоблачными. А если, скажем, в долларах измерить? Два, от силы три доллара за обед — и эта цена уже неподъёмная. Неужели какой-нибудь западный специалист, который нашим спецам и в подмётки не годится, стал бы за такие командировочные вкалывать? Подвижники наши люди, Захар Петрович, воистину подвижники. Да, и вы, и вы тоже… Именно так! Но ведь ужасно! Ужасно, что талант такого человека, такого замечательного специалиста как вы, Захар Петрович, используют от силы процентов на пять. «До обеда…» Такой талант надо использовать двадцать четыре часа в сутки. И оплачивать не жалкими грошами, а так, чтобы суп из Парижа можно было заказывать. Согласны?

— Это что же, Дмитрий Алексеевич, мечты вслух? А про суп из Парижа… Откуда у нашей оборонки возможности такие? Разве только… У Гоголя в «Ревизоре» что-нибудь подобное прочитали?

— Ну, к хлестаковщине я никогда не был склонен. Это не мечты, Захар Петрович. Не фантазии. Это вполне конкретное предложение. Предложение, которое поможет вам очень неплохо подзаработать за время командировки. И помочь нам в очень важном деле. В очень ответственном мероприятии.

— За неделю?

— Да что вы! Полагаю, на это уйдёт гораздо меньше времени. Где-нибудь полчаса, не больше. От силы — час. Честно говоря, это и заданием назвать трудно. Так, небольшая консультация. В ходе непринуждённого разговора.

— В смысле — никто не принуждает? Свободное общение?

— Да Боже упаси принуждать! Что вы, Захар Петрович! Именно — свободное общение. Между вами и мной. Знаете, я ведь недаром Игоря Степановича упомянул. Так сказать, не всуе. У нас организация частная, коммерческая. И, хотя именно наша служба к коммерции прямого отношения не имеет, мы работаем в единой команде с другими структурами нашей организации. Обеспечиваем безопасность бизнеса.

— Да, интересное направление… — заметил Захар Петрович (и Михайлов заметил, что собеседник его стал слушать его явно настороженно).

— … И репутация нашей организации и в особенности нашего подразделения для нас чрезвычайно важна. То есть, проще говоря, мы весьма тщательно отбираем людей как для ведения переговоров, так и для совместной работы. И, если уж мы обратились к вам, уважаемый Захар Петрович, если уж мы пригласили вас сюда, к нам (а сюда, замечу, приглашают далеко не каждого), если уж мы готовы работать с вами и если уж мы готовы признаться, что нуждаемся в вашей помощи — уже само по себе это свидетельство нашего к вам доверия. И доверие это основано отнюдь не на поверхностном знакомстве с вами или нашем случайном выборе. Мы вообще никогда не играем в рулетку.

Михайлов замолчал на минуту. При этом он продолжал неотрывно смотреть на собеседника, словно пытаясь оценить, какое воздействие на того оказывают его слова. И, видя, что Шатров слушает его всё с той же настороженностью, решил, что, пожалуй, пора с риторикой заканчивать. Иначе собеседник окончательно уйдёт в себя и беседа сорвётся окончательно.

«Не любишь коммерсантов, Кулибин ты наш дорогой, не любишь» подумал Михайлов. «Старая у тебя школа, старорежимная. Технарь ты от Бога, да только кодекс твой… Ладно, поговорим в привычных тебе категориях».

Михайлов улыбнулся и, слегка понизив голос, с несколько даже заговорщицкими интонациями произнёс:

— А доверяем мы вам потому, Захар Петрович, что вас рекомендовали наши общие знакомые. Помимо Игоря Степановича, это и Омеличев Иван Дмитриевич, и Николаенко Пётр Сергеевич… Помните их?

— Ну как же, — ответил Шатров. — Но, собственно, вы то как? С ними то как вы познакомились? Они то, насколько я помню…

— Именно, — сказал Михайлов. — Они никакого отношения к холдингу, в структуре которого мы работаем, не имеют. И никогда не имели. Они — замечательные, честные люди, прекрасные специалисты в своём деле. Они долгие годы проработали на вашем предприятии. И все эти годы они были не только вашими, но и нашими коллегами и добрыми друзьями.

— Простите… — в некотором замешательстве пробормотал Захар Петрович, — я, откровенно говоря, не очень вас понимаю… Нет, то есть понимаю, но не до конца. Омеличев — в первом отделе сидел, Николаенко — техконтроль. С кем они по службе были связаны — ежу понятно, но вы то… Нет, мне, конечно, говорили, что человек вы не случайный, вполне надёжный, и доверять вам можно. Иначе я бы, пожалуй, и приезжать бы не стал. Но, знаете, такое количество общих знакомых… Поясните, пожалуйста, каким же всё-таки боком вы к нашей системе относитесь?

— К вашей? — переспросил Михайлов. — Ну, смотря к какой… Ни на «Красном Сормово», ни на заводе имени Орджоникидзе я не работал. Так, бывал наездами несколько раз. Но с вами, к сожалению, по службе не пересекался. В Николаеве бывал в командировках, на судостроительном заводе. В Комсомольске-на-Амуре тоже бывать приходилось. Правда, всего то пару раз. Но вот только одно существенное отличие между вашими и моими командировками — я там был не в качестве инженера или какого-то иного технического специалиста. Собственно говоря, к разработке и постройке подлодок я прямого отношения не имею. Хотя и образование у меня техническое, и в подобной проблематике я немного разбираюсь. Но с вами, Захар Петрович, мне в этой области даже отдалённо не сравниться. Однако был и мой вклад в общее дело, и, полагаю, немаловажный. Многие годы и я, и мои коллеги обеспечивали безопасность нашей общей работы, Захар Петрович. Нашего общего дела.

— Господи! — воскликнул Шатров. — Ну, теперь то хоть понятно всё. Вы, стало быть… Первый отдел? Или прикомандированы были?

— Не первый отдел и не техкомиссия, — ответил Михайлов. — О командировках, уж простите, подробно говорить не буду. А коротко могу сказать, что служил я в органах госбезопасности, звание у меня — подполковник, в декабре прошлого года официально уволен в запас. Вы, думаю, слышали, что за очередная реорганизация на органы в прошлом году обрушилась? Какую компанию против нас повели после октябрьских событий?

— Ну как же… В газетах статьи были, — голос Шатрова заметно потеплел. — В «Известиях» писали… Помню, помню.

— И не только, — сказал Михайлов. — Во многих газетах. Компания, хорошо организованная компания. Обвиняли чуть ли не в нелояльности президенту… Прямо вспоминать то неприятно. Ну, а там и очередная реформа с перестройкой на пару в нашей конторе приспели. Сокращения, переименования… Теперь вот ФСК называется. С декабря девяносто третьего года. Привыкли уже к аббревиатуре, Захар Петрович?