И приидет всадник… - Роберт Липаруло Страница 17

Люко приветливо улыбнулся. Наклонившись, он протянул руку, и Рендалл ее пожал.

— Рад снова видеть вас, отче, — произнес Люко. Он был одним из самых красивых мужчин, которых довелось видеть священнику за свою долгую жизнь — даже считая тех, что на экране. Этакий итальянский брат Джорджа Клуни. Высокий, мускулистый и гибкий. Волосы густые, черные с проседью, и в сорок два года ни одной залысины.

К тому же Богу было угодно наделить этого человека всеми качествами, необходимыми, чтобы использовать красивую от природы внешность с максимальной выгодой. Если попытаться выразить силу мужского очарования в покерной комбинации карт, у Люко всякий раз выходил «флэш ройяль». Дети его обожали, мужчины хотели быть похожими на него, о женщинах и говорить нечего… Тот, кто придумал выражение «любимец женщин», должно быть, имел в виду Скарамуцци.

Рендалл про себя улыбнулся — настолько цветистым выходило у него описание Люко. Можно подумать, что он работает у Скарамуцци в должности пресс-атташе, а не богослова. Но все это — правда, видит Бог, все правда, без преувеличения.

А для достижения целей, которые ставил перед собой Скарамуцци, ему, по мнению отца Рендалла, и впрямь нужно было использовать все свои превосходные природные данные на полную катушку. И надо сказать, Люко не тратил времени понапрасну. Казалось, он вообще никогда не спит. Все свое время, свободное от выполнения обязанностей посла Италии в Израиле, он посвящал подготовке к достижению мирового господства… как ни странно это звучит. Он думал об этом постоянно, даже тренируясь в своем спортзале, ныряя с аквалангом на островах Липари, катаясь на лыжах в Сент Моритце — всегда, когда казалось, будто он просто отдыхает и развлекается.

Жаль, что такой незаурядный человек, помимо всего прочего, был абсолютным воплощением зла. В истории его злодеяний были обесчещенные девушки и соблазненные замужние дамы, причем соблазненные с одной-единственной целью — разбить сердце мужа, были ограбления, хищения казенных денег, вымогательства, поджоги и избиения. Да, чуть не забыл — и убийство.

По сути дела, именно убийство политика, совершенное пять лет назад в комплексе «Эйша-хаус» — том самом, где он теперь занимался политической деятельностью, — и открыло ему дорогу к должности посла.

Если бы кто-нибудь спросил у отца Рендалла, что связывает его с этим омерзительным человеком, священнику пришлось бы солгать. Но причины у него были, и он мог без отвращения смотреть на себя в зеркало, собираясь отойти ко сну. Да, мог… в большинстве случаев.

— Хотите чего-нибудь выпить, отче? — спросил Люко, доставая из холодильника бутылочку родниковой воды.

— Если можно, вина.

Люко выдвинул бутылку, чтобы посмотреть название на этикетке.

— «Брунелло ди Монтальчино»?

— Замечательно.

Люко откупорил бутылку и чуть-чуть плеснул Рендаллу вина в бокал «Ридель Винум». Тот поднял ладонь в знак протеста:

— Я уверен, что вино хорошее.

Тогда Люко наполнил стакан до половины и подал его священнику.

— Будешь, Пип?

Помощник Люко жестом отказался. Он молча смотрел в окно, словно обдумывая какую-то проблему. Отцу Рендаллу казалось, что он знает, какую.

Люко вытянул ноги, поправил складку на брюках и отхлебнул воды.

— Отче, у вас все готово? — спросил он у Рендалла немного погодя.

Священник улыбнулся; тонкие губы его были бледны и никак не выделялись на лице.

— У меня настоящая бомба.

— Не могу выразить, насколько важно предстоящее собрание.

— Я понимаю.

— Ну, тогда и говорить не о чем, — засмеялся Люко.

Один-два раза в год совет — а точнее, совет директоров Скарамуцци, как называл про себя этот орган отец Рендалл, — встречался с Люко в Иерусалиме, чтобы подвести итоги, обсудить дальнейшую стратегию и, при наличии соответствующего числа голосов, наделить Люко еще большей властью над дожидавшейся его империей. Обязанности Рендалла состояли в том, чтобы постоянно подтверждать права Люко как истинного наследника. Эта работа не походила ни на какую другую, да и второго такого «совета директоров» в мире просто не существовало.

Каждое собрание превращалось в битву умов: Люко пользовался любой возможностью привлечь членов совета на свою сторону, а его противники не жалели сил для того, чтобы его дискредитировать. Сегодняшнее заседание было особенно ответственным. Вопрос заключался не только в том, какое количество полномочий Люко сможет отвоевать у совета; исход заседания должен был воодушевить, а в противном случае — поколебать веру в своего лидера у его многочисленных сторонников по всему миру. В ночь на следующее воскресенье некоторое число избранных последователей — не таких влиятельных, как члены совета, но также игравших важную роль в его восхождении, — должны были собраться в Иерусалиме на мероприятие, которое отец Рендалл называл про себя американским словом «пеп-ралли». Что-то среднее между королевским приемом, религиозным ритуалом и неформальной вечеринкой. Официально это сборище загадочно и лаконично именовалось «собранием».

Рендалл стал смотреть на проносившиеся за окном местные пейзажи. Машина подъезжала к Шаар-Хагай — у обочин, среди мимоз, ржавела бронетехника времен войны за независимость. Цветущие, покрытые зеленью земли в окружении Иудейских холмов — а фактически гор, которые, несмотря на некоторую дикость и неопрятность, были по-своему не менее красивы, чем итальянские. Если не брать в расчет Альп, конечно. С Альпами ничто не может сравниться.

Люко тоже внимательно смотрел в окно со своей стороны на что-то, к чему они приближались. Потом нажал кнопку на подлокотнике. Прозрачная перегородка, отделявшая салон от сиденья водителя, опустилась.

— Да, господин? — произнес водитель.

— Тулио, притормози здесь.

Пип, насторожившись, повернулся и стал всматриваться в местность в противоположном от себя окне. Так и не увидев ничего опасного, он опустился на колени, наклонился и посмотрел в ту же сторону, что и Люко.

— Что там?

— Ребятишки. Вон там, на холме.

— Что, кидают камнями? Да просто поехать дальше…

— Тсс… — Люко открыл дверцу лимузина и вышел, впустив в салон облачко пыли и волну раскаленного воздуха. Сразу от обочины начинался крутой склон. Метра через четыре он переходил в пологий, поросший деревьями и кустарником луг, который тянулся до самых гор. Пятнистые тени растений отвлекали внимание наблюдателя и образовывали прекрасное место для засады — вот только сидевшие в ней по наивности надели белые футболки. Их было шестеро — мальчишек, спрятавшихся за большим кустом метрах в сорока пяти. Они сидели, сгрудившись в тесный кружок, и что-то обсуждали, поглядывая на проезжавшие по шоссе машины. Возможно, поджидали, когда из-за поворота вырулит достойная мишень — например, красивый автобус с большими окнами. На остановившийся «мерседес» они не обратили внимания. Люко, пригнув голову, заглянул обратно в салон.