Мастер карнавала - Крейг Расселл Страница 17

И ту и другую задушили. На шее остались следы пальцев и орудие преступления — красные мужские галстуки, завязанные вокруг горла как фирменный знак убийцы. Шольц объяснял возможное значение этого знака: Weiberfastnacht был кульминационным днем карнавала. Этот «бабий» четверг устраивался непосредственно перед Великим постом, когда власть перехватывали женщины. В этот день каждая из них имела право потребовать поцелуй у любого мужчины, оказавшегося на улицах Кёльна. Кроме того, существовал обычай, позволявший женщинам отрезать половину галстука у каждого зазевавшегося прохожего. Подразумевалось, что это символизировало переход власти, традиционно принадлежавшей мужчинам, к женщинам. В условиях современного социума этот обычай рассматривался как простое озорство и шалость, но комиссар Шольц полагал, что для убийцы это имело особое значение. Он подозревал, что мотивом убийства для маньяка было психопатическое женоненавистничество либо сексуально обусловленное неприятие женщин. Шольц считал, что это подтверждалось примерами, по сути, ритуального надругательства над трупами: у каждой из жертв было вырезано по полкило плоти из правой ягодицы. Фабель понимал, что кёльнский полицейский мыслит в правильном направлении, однако воспринимал его выводы как преждевременные. Он чувствовал, что убийцу мотивировали не только эти патологические факторы.

Фабель совсем потерял чувство времени и, когда в гостиную, протирая глаза, вошла Сюзанна, сообразил, что провел за изучением досье не меньше двух часов.

— Я проснулась, а тебя рядом нет, — сказала она, зевая. — Что-то случилось? Снова приснился кошмар?

— Нет… нет, — солгал он. — Просто бессонница, вот и все.

Сюзанна увидела разложенные на столике бумаги. Фотографии лиц убитых. Отчеты по результатам вскрытия.

— A-а… понятно. Это что? — В ее голосе был даже не вопрос.

— Меня попросили просто просмотреть материалы одного дела в Кёльне и высказать свое мнение.

Сюзанна помрачнела.

— Ты не можешь позволить себе заниматься другим делом, Йен. Роланд Барц и так проявил невероятное терпение. Он не будет тебя дожидаться вечно. Хотя, видимо, именно на это ты и рассчитываешь.

— О чем ты говоришь?

— Ты отлично меня понял. Ты ведешь себя как девица, которой и хочется, и боязно утратить невинность. Мне кажется, ты никогда так и не решишься. Думаю, дело именно в этом. У тебя не хватит духу уйти из полиции.

— Это неправда, Сюзанна! Я уже принял решение. Я подал в отставку. Я даже отклонил предложение от ван Хайдена и БКА, сделанное ими сегодня.

— Какое предложение?

Фабель взглянул на Сюзанну. В полумраке ее темные глаза, казалось, фосфоресцировали. Он уже жалел, что проговорился.

— Это не важно.

— Так все-таки какое предложение?

— Они хотят создать новую структуру. Нечто вроде федеральной группы по расследованию убийств. Она будет базироваться в Гамбурге, но заниматься сложными делами по всей Германии. Они предложили мне сформировать ее и возглавить.

Сюзанна горько рассмеялась:

— Замечательно! Просто чудесно! Я с ума схожу от переживаний из-за того, что тебе приходится постоянно разгребать какое-то дерьмо, а ты прикидываешь, как увеличить себе нагрузку. В общем, теперь ты собираешься вести дела в масштабах всей страны.

— Я же сказал тебе, что отказался! — Фабель повысил голос. Сделав глубокий вдох, он добавил уже тише: — Я сказал «нет».

— Что происходит, Йен? Неужели ты чуть не сорвался? И тебе едва не отказала выдержка?

— Сюзанна…

— Неужели ты не понимаешь, что вся проблема именно в этом? Ты варишься в собственном соку. Ты не создан для полицейской работы, разве это не ясно? И если бы не убийство причисленной тобой к лику святых Ханны Дорн, тебе бы и в голову не пришло пойти в полицию. Я действительно не понимаю, чем ты ей так обязан, что приносишь в жертву свое будущее и занимаешься делом, которым при другом стечении обстоятельств никогда бы не стал заниматься. Все только и говорят, какой ты великий сыщик. Как много дел ты раскрыл. Но это губит тебя, Йен. Почти каждую ночь тебя преследуют ночные кошмары. Неужели ты не понимаешь, что ничем не отличаешься от Марии Клее? Ты видишь весь этот ужас и то, что вытворяют люди друг с другом, и в результате загоняешь это в себя. И если не остановиться, то в один прекрасный день эта чаша переполнится. И наступит конец всему!

— Ты тоже все это видишь. И также копаешься у них в мозгах, черт побери!

— Но разве ты не чувствуешь разницы? Я сама выбрала профессию судебного психиатра. Я изучала эту специальность, сознательно к ней готовилась. Мой выбор был осмысленным, он сделан потому, что мне это нравится и соответствует моим интересам, а совсем не потому, что в этом крестовом походе я оказалась, выполняя священный долг истинно верующей. — После некоторой паузы Сюзанна продолжила: — Разница между нами заключается в том, что я могу с этим жить. И это не вторгается в мою личную жизнь.

— Я не понимаю, из-за чего мы ссоримся… — Фабель снова сел и устало вздохнул: — Я повторяю, что ушел из отдела по расследованию убийств. И вообще из полиции Гамбурга.

— Мы ссоримся, потому что ты никак не можешь определиться окончательно.

— Ты о чем?

— Ты отлично понимаешь, о чем я, Йен. Это была твоя идея съехаться, но квартиру мы подыскиваем уже несколько месяцев. И не важно, в каком она районе и какая у нее планировка. Ты каждый раз просто выходишь, пожимая плечами. Ты не решаешься поменять работу и никак не определишься со мной. Зачем отрицать очевидное?

— Сколько раз мне нужно повторять, Сюзанна? Я отказался! Точка! И вопрос о моей отставке решен окончательно. Через пять недель я перестану быть полицейским. — Фабель поднялся и положил руки на плечи Сюзанны. — А если квартиры мне не нравились, то в чем здесь моя вина? И это, конечно, не значит, что я не хочу быть с тобой. Я очень тобой дорожу, ты мне очень нужна, и ты это отлично знаешь.

— Правда? — Она отстранилась. — Тогда почему в последнее время ты от меня отдалился? В последние пару месяцев? Не знаю, что я сказала или сделала не так, но ты стал каким-то чужим. Холодным.

— Глупости… — заверил он.

— Неужели? — Сюзанна кивнула на разложенные на столике документы: — А как насчет этого? Разве не глупо браться за новое дело, когда собираешься уходить?

— Глупо, но я уже объяснял: меня попросили просто высказать свое мнение.

— И ты, конечно, не мог отказаться.

— Не мог. Нравится тебе это или нет, но еще пять предстоящих недель я продолжу работать в полиции, Сюзанна.

Сюзанна отвернулась и удалилась в спальню, а Фабель какое-то время еще молча стоял, глядя на закрытую дверь, потом сел в кресло и снова сосредоточил внимание на еще чужом для него городе и двух девушках, нашедших в нем свою смерть.