Меморист - М. Дж. Роуз Страница 17

— Я вас понимаю. — Меер прониклась сочувствием к нему, но в еще большей степени к его ребенку.

— Спасибо. Это просто ужасно. Я имею в виду не себя — а Николаса, каждый потерянный день его жизни. И что хуже, мы с Ребеккой никак не можем прийти к согласию относительно того, какие следующие шаги нужно предпринять… она женщина рациональная, привыкла видеть все только в одном ракурсе. Какое-то время я уступал ей и другим врачам, но вот уже столько времени нет никаких улучшений… существуют и другие методы, и я хочу использовать их все. Мы должны попробовать всё.

— Вы имеете в виду терапию регрессий памяти?

Кивнув, Себастьян свернул направо на широкую улицу. От этого резкого маневра протестующе завизжали покрышки. Он снова включил музыку. Машина наполнилась переливами «Пражской» симфонии Моцарта.

— Извините. У вас сейчас и своих забот хватает. Мне следовало бы вас отвлечь, а не нагружать еще больше своими проблемами. Давайте я вам лучше расскажу о том, где мы сейчас находимся. — Несколько натянутым, но решительным голосом Себастьян начал подробное описание района, по которому они сейчас проезжали: — Это Рингштрассе, бульвар, опоясывающий кольцом центр города. Он был разбит в 1857 году, когда император распорядился снести крепостные стены XIII века.

Странно, но, несмотря ни на что, Меер испытала облегчение, внимательно слушая его рассказ о больших зданиях-близнецах двух музеев, художественного и естественной истории, и о дворце императора Фердинанда.

— Персональная экскурсия, — весело заметила она. — Как это здорово!

— Моя мать руководила туристическим агентством и устраивала экскурсии по городу. Летом, когда туристов бывало особенно много, меня нередко призывали на помощь. Так что все это получается естественно.

— А я все лето торчала в антикварном магазине матери. Похоже, у вас в жизни было больше радости. По крайней мере, вы не были заточены в четырех стенах. — Меер выглянула в окно. — Все это очень напоминает какой-то другой город, где я уже бывала. Может быть, Париж?

— Да, императорская Вена во многом повторяла архитектуру Парижа. Большая часть того, что вы сейчас видите, для европейского города относительно новые здания, построенные в XIX веке. Именно эти бесконечные перестройки, а также то, какие огромные средства тратил на них император, привели к тому, что он потерял популярность в народе. А сейчас мы въезжаем в самый центр города, — объявил Себастьян, сворачивая еще на одну извилистую улочку.

— Вот это здание выглядит здесь не к месту. — Меер указала на здание банка на углу, выстроенное в стиле модерн. — Оно слишком новое.

— Странно. Оно построено в тридцатых… не такое уж и новое. В городе с многовековой историей очень трудно найти равновесие и сохранить архитектурную целостность…

Но Меер уже его не слушала. Впереди показалось кафе с большими окнами с резными переплетами из потемневшего от времени дерева.

— Я знаю, где мы сейчас проезжаем. Я уже видела эту улицу. Художественный салон находится в конце квартала.

— Откуда вам известно, где он?

— Должно быть, видела в каком-то кино. Здесь снималось столько фильмов. Разве это не один из самых знаменитых районов Вены?

Остановив машину, Себастьян обошел вокруг нее, открыл правую дверь и предложил руку, помогая своей пассажирке выйти. Эта старомодная галантность приятно удивила девушку, отчего охватившая ее дрожь и предчувствие чего-то трагического показались тем более странными. В считаные мгновения прохожие, машина, реальность происходящего задрожали, расплываясь, становясь прозрачными. Меер ощутила во рту металлический привкус, у нее заболели зубы. Плечи ее напряглись, мышцы челюстей сжались. Она содрогнулась от волны боли. Где-то в спине, там, где она в девятилетнем возрасте сломала позвоночник, заныл поврежденный позвонок. И тут Меер услышала прекрасную и пугающую музыку и провалилась в воспоминания.