Интерлюдия Томаса - Дин Кунц Страница 17

Снова над нами проезжает тяжелый трейлер, за ним более легкие автомобили, но вибрации больше меня не волнуют. Тревожит другое — впереди ждет что-то ужасное, абсолютное зло, с которым мне никогда не доводилось встречаться, порождение столь глубокого круга ада, что Данте и не подозревал о его существовании.

Миновав третью дверь, Джоли говорит: «Здесь есть электричество», — и нажимает кнопку настенного выключателя.

Теплый свет идет от трубок, спрятанных в нишах по обе стороны коридора, длинного, как футбольное поле, шириной в двенадцать футов и высотой, наверное, в восемь. Все поверхности светло-желтые, блестящие, из пластика, без единого шва.

Воздух здесь теплее, пахнет чем-то химическим, но нельзя сказать, что запах неприятный.

— Когда я впервые раздвинула створки третьей двери, тут было гораздо теплее. Сначала я думала, что этот воздух мне навредит, что это какой-то токсический газ, но он не раздражает ни горло, ни глаза, а если от него у меня вырастет вторая голова, то пока этого не случилось.

В сравнении с воздушными шлюзами, этот коридор мне нравится больше, но присутствие зла по-прежнему остро чувствуется, и я рад, что вооружен пистолетом.

— Запорный механизм следующей двери работает, и открыть ее мне не удалось, — продолжает девочка. Что за ней, я не знаю, может, миллионы золотых слитков или секретный рецепт соуса «Макдоналдс». Дальше этого коридора нам не пройти.

На полпути к дальней двери на полу лежит какая-то фигура. Поначалу я думаю, что человеческая, но быстро понимаю, что ошибся.

Когда мы приближаемся к ней, девочка говорит:

— Что бы ни находилось за этой последней дверью, если она последняя, сейчас там никого нет. Если бы кто-то был, они бы не оставили это существо так надолго. Они бы унесли его.

Я не могу сказать, какими при жизни были рост и вес существа, потому что оно мумифицировалось в этом теплом и насыщенном какими-то химикатами воздухе. Моя догадка — оно возвышалось над землей более чем на семь футов и весило чуть меньше трехсот фунтов. Но теперь оно полностью обезвожено, кожа облепила тело, длинные руки и когда-то жуткое лицо огромной головы. Сама вся в морщинах и серая, словно костюм из льняной ткани, который заносили до дыр, но ни разу не гладили.

Мне представляется, что это примат, с ногами более длинными, чем руки, стоящий на более высокой ступени эволюции, чем гориллы и другие антропоиды, с позвоночником человека, то есть способный выпрямиться в полный рост. Но на этом сходство с человеком заканчивается, потому что у этого существа на каждой руке по пять длинных пальцев с четырьмя фалангами и по два больших пальца с тремя. На каждой ноге шесть пальцев, один из них похож на большой палец руки.

— Я называю его Орк, — сообщает мне девочка.

— Почему?

— Я ведь должна как-то его называть, а Боб вроде бы не подходит.

Я ее еще не знаю, но чувствую, что она мне понравится.

— Орк, потому что при взгляде на него я думаю об орках из «Властелина колец».

Его череп, к которому прилипла высохшая кожа, размером и формой напоминает арбуз. Глаза провалились в ссохшийся мозг, но, судя по глазницам, величиной они не уступали большим лимонам, правда, располагались не горизонтально, как на лице человека, а вертикально. Оставшиеся носовые хрящи и количество мумифицированных тканей указывают на наличие хобота, вроде того, что у муравьедов. Но в этой части лица есть еще три загнутых рога, каждый в два дюйма длиной, какими ни один муравьед похвастать не может. Губы, усохнув, обнажили зубы, очень напоминающие волчьи, а рот мог открываться достаточно широко, чтобы пустить в ход весь этот саблезубый арсенал.

Присутствие зла, которое вонзило в меня свои когти, едва мы вошли в дренажную трубу, никуда не делось, но источник его — не этот труп. То, что меня тревожит, находится за надежно запертыми дверями в конце коридора, то ли живые существа того же вида, что этот труп, то ли что-то похуже.

Еще один момент я отмечаю как важный. Труп сухой, будто лист пергамента, но на полу нет никаких пятен. Куда подевались жидкости, циркулировавшие в теле, что стало с жировой прослойкой?

— Я изучала старину Орка несколько месяцев, — говорит девочка.

— Изучала его?

— Я могу узнать от него что-то важное. Что-то такое, что поможет нам. Я уверена, что могу.

— Но… изучала его одна?

В шести футах от Орка лежат несколько сложенных спальников, которые девочка принесла сюда, чтобы не сидеть на голом полу. И теперь она садится на один из них, скрещивает ноги по-турецки.

В шести футах от Орка лежат несколько сложенных спальников, которые девочка принесла сюда, чтобы не сидеть на голом полу. И теперь она садится на один из них, скрещивает ноги по-турецки.

— Орк меня не пугает. Ничто не может испугать меня после пяти лет с доктором Хискоттом.

— С кем?

Девочка произносит фамилию по буквам.

— Этот слизняк живет в доме, который был нашим. Мы — его животные для пыток. Рабы. Игрушки.

— Кукловод.

— Говоря с тобой на крыльце, мама не могла произнести его имя. Он знает, когда оно озвучивается. Но здесь я для него недоступна. Он не слышит мои слова о том, как сильно я его ненавижу, как мне хочется его убить.

Я сажусь на другой спальник, лицом к ней.

Одежда Джоли символизирует мятеж, который она не решается поднять: грязные кроссовки, джинсы, поношенная куртка из джинсовой ткани, вся в заклепках, черная футболка с лыбящимся белым черепом.

Несмотря на такой наряд и злость, от которой каменеет лицо, Джоли даже красивее, чем пыталась описать ее мать. Она из тех девочек, хотя и сорванец, которых выбирают играть ангела в церковных живых картинах на Рождество или святых в школьных спектаклях. В ее красоте нет избытка сексуальности, но она светится добротой и невинностью, отражающими ту глубинную благодать, которую мы иногда замечаем в природе и понимаем, что у этого мира есть высшее предназначение.

— Доктор Хискотт. Откуда он приехал, Джоли?

— Он говорит, из Мунлайт-Бей. Это город в паре миль по побережью. Но мы думаем, что в действительности он приехал из Форт-Уиверна.

— Военная база?

— Да. Уходит в глубь материка от Мунлайт-Бей… и отсюда. Огромная.

— Насколько огромная?

— Сто тридцать четыре тысячи акров. Маленький город. Гражданские сотрудники, военные, их семьи… там жили примерно сорок тысяч человек. Не считая.

— Не считая кого?

— Существ вроде Орка.

Свет в коридоре мигает, тускнеет, гаснет, вспыхивает вновь, прежде чем я успеваю вскочить.

— Не волнуйся, — успокаивает меня девочка. — Такое случается время от времени.

— Надолго?