Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц Страница 17

Но к тому времени, когда закончил с кухней, столовой и гостиной, решил, что чувство стыда или какие-то другие эмоции для него – непозволительная роскошь, поскольку могут спровоцировать очередной приступ. И после этого руководствовался только рассудком.

Судя по квартире, Ребекка не стремилась свить уютное гнездышко. Минимум мебели, обивка бежевая или серая. Только одна картина, что-то абстрактное, в гостиной, ни одной – в столовой.

Отсутствие безделушек и сувениров указывало, что она – не сентиментальная женщина.

Чистота, расставленные в алфавитном порядке баночки со специями на кухне, симметричное расположение подушек на диване убедили Райана в том, что Ребекка ценит аккуратность и порядок. Серьезная женщина с холодным сердцем.

Когда Райан вошел в кабинет, зазвенел одноразовый мобильник. Номер звонившего на дисплее не высветился.

На первое его «алло» никто не ответил, после второго женский голос начал что-то напевать. Мелодию он не узнал, но голос был нежный и мягкий.

– Кто вы? – спросил Райан.

Голос стал еще нежнее, начал таять, таять, таять, пока не растворился в тишине.

Свободной рукой Райан коснулся нашлепки из пластыря, где находился надрез, через который днем раньше в его яремную вену вводили катетер.

Хотя певица не произнесла ни слова, Райан, возможно подсознательно, узнал голос (или вообразил, что узнал), потому что перед его мысленным взором возникли изумрудные глаза и темное лицо Исмей Клемм, медицинской сестры из кардиологической лаборатории больницы.

Подождав минуту, в надежде что голос певицы вернется, он отключил связь и убрал мобильник в брючный карман.

Вспомнил, что говорила ему Исмей, когда он то приходил в себя, то вновь засыпал под действием таблетки: «Ты слышишь его, не так ли, дитя? Да, ты слышишь его. Ты не должен слушать, дитя».

Предчувствие дурного охватило Райана, и он чуть не выбежал из квартиры. Не имел никакого права здесь находиться.

Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, успокаивая нервы.

Он прилетел в Лас-Вегас, чтобы разобраться, нависла ли над ним угроза, понять, то ли собственное воображение нагнало на него страха, то ли заговорщики оплели его сетью. Его выживание целиком и полностью зависело от результатов проводимого расследования.

Кабинет Ребекки минимумом обстановки и безликостью не отличался от других комнат. Поверхность письменного стола пустовала. На полках стояла сотня книг в переплетах. Никакой беллетристики, только рекомендации по самосовершенствованию и инвестициям.

Заглянув в книги, Райан убедился, что ни одна из них не предлагает серьезной программы по повышению самооценки или эффективному вложению капитала. Речь шла о магической силе позитивного мышления, о том, как желание добиться успеха дает нужный результат, о секретах, гарантирующих деньги и радости жизни.

То есть в книгах рассказывалось, как разбогатеть быстро при минимуме усилий.

Наличие на полках такого количества схожих книг указывало, что Ребекку долгие годы обуревали мечты о богатстве. И теперь, в пятьдесят шесть лет, разочарование и раздражение могли ее ожесточить. Она могла потерять терпение.

Ни одна из книг, впрочем, не предлагала выдать дочь за богатого человека, а потом отравить его, чтобы обрести контроль над оставшимся состоянием. Любой неграмотный мог придумать такой план, без книжных подсказок.

Райан тут же пожалел, что пришел к такому выводу. Подозревая Ребекку в злодействе, он косвенно обвинял и Саманту.

Прошел не один месяц с того дня, как он предложил ей выйти за него. Если б она имела отношение к такому плану (убить его и завладеть деньгами), то сразу ответила бы согласием. И они уже давно были бы мужем и женой.

В одном из ящиков стола Райан нашел восемь журналов. Верхним лежал номер «Вэнити фэа» со статьей Саманты о нем.

В каждом из остальных семи журналов, вышедших в течение двух лет, также была статья Саманты.

Сэм, возможно, не общалась с матерью, но Ребекка, похоже, с интересом следила за успехами дочери.

Он пролистал журналы в поисках письма, записки, приклеенного листочка, свидетельства того, что Сэм посылала журналы матери. Поиск результата не принес.

Ни в оборудованной всем необходимым ванной, ни в большой спальне Райан ничего интересного не нашел. Никаких подозрений Ребекка на себя не навлекла.

Безымянная сотрудница Уилсона Мотта дожидалась Райана в прихожей. Райан вышел в коридор первым, она – за ним, заперла дверь.

Потом удивила Райана, взяв за руку и улыбнувшись, будто они – любовники, идущие на ленч. Возможно, для того, чтобы никто ничего не заподозрил, если б они привлекли к себе внимание, начала щебетать о фильме, который недавно видела.

Пока они шли по коридору и спускались по лестнице на первый этаж, Райан дважды что-то ответил, и каждый раз его слова вызывали взрыв смеха, словно он блистал остроумием.

И говорила, и смеялась она очень мелодично, а глаза так и сверкали весельем.

Но едва они вышли за ворота на тротуар перед «Оазисом» и повернули к автостоянке, мелодичность напрочь исчезла из ее голоса. Губы сжались, а глаза вновь превратились в надгробный гранит.

Она отпустила его руку, вытерла ладонь о юбку.

Райан смутился, осознав, что его рука влажная от пота.

– Я припарковалась в следующем квартале, – нарушила женщина паузу. – Джордж отвезет вас в отель.

– А как насчет Спенсера Баргхеста?

– Сейчас он дома. Но мы уверены, что вечером он уйдет. Тогда и отвезем вас в его дом.

Райан наблюдал, как женщина уходит, гадая, а чем она занимается, когда не работает на Уилсона Мотта, что в ней истинное – холодный серый взгляд или мелодичный смех и бьющее из глаз веселье?

Он уже сомневался, что может правильно оценивать людей.

Вернулся к «Мерседесу», за рулем которого его дожидался Джордж Зейн.

По пути к отелю мир, который видел Райан через тонированные стекла, медленно, но неуклонно изменялся: тени прибавляли черноты, освещенные солнцем поверхности – яркости, все углы заострялись. И вскоре у него возникло ощущение, что это не та земля, на которой он родился.