Мистер убийца - Дин Кунц Страница 17

* * *

Марти видит сон, в котором он стоит на холодном, продуваемом ветрами месте, охваченный ужасом. Он сознает, что стоит на абсолютно непримечательном равнинном плато, похожем на обширные долины в Мойавской пустыне, раскинувшиеся по пути в Лас-Вегас, но пейзаж вокруг вне поля его зрения, так как вокруг очень темно. Марти знает, что в этом мраке на него надвигается что-то невероятно странное и враждебное, огромное и беспокойное. Но абсолютно молчаливое. Он нутром чувствует, что оно приближается, но понятия не имеет откуда оно движется. Слева, справа, спереди, сзади, снизу или сверху? Марти не знает. Он чувствует его, этот предмет. Он таких колоссальных размеров и такой тяжелый, что по мере его приближения воздух сжимается и тяжелеет. Его движение все ускоряется, а спрятаться от него некуда. Вдруг он слышит голос Эмили, умоляющий о помощи, зовущий папу. Затем голос Шарлотты. До он не может сосредоточиться на них. Он бросается сначала в одну сторону, потом – в другую, но их безумные крики всюду преследуют его. Неизвестный предмет приближается все быстрее и быстрее, вот он, уже совсем близко. Девочки напуганы. Они плачут. Пейдж зовет его таким страшным голосом, что Марти начинает плакать от бессилия помочь им. И вот, о Боже, он уже над ним, этот предмет, неумолимый, как падающая луна, как столкновение планет.

Неизмеримая масса, первозданная сила, сотворившая мир, она так же разрушительна, как та сила, что когда-нибудь разрушит его. А Эмили и Шарлотта все кричат и кричат…

* * *

Понедельник. Пять часов утра. Круговерть снежинок и ледяной утренний воздух, пробирающий до костей. Коричневая кожаная куртка, взятая у убитого им в вагончике мужчины менее шестнадцати часов тому назад в Оклахоме, не греет. Заправляя "хонду" у бензоколонки самообслуживания, киллер дрожит от холода.

Выехав из Флагстаффа, он опять на Сороковом шоссе, по направлению в Барстоу, что в трехстах пятидесяти милях отсюда.

Потребность двигаться на запад так же сильна, как и раньше. Он бессилен перед ее железными тисками, как астероид, притянутый гравитацией огромной планеты и неумолимо стремящийся, навстречу катастрофе.

* * *

Марти Стиллуотер просыпается в холодном поту и садится на постели; Он охвачен ужасом и чувством непонятно откуда исходящей угрозы. Его пробуждение было таким шумным, что он уверен, что разбудил Пейдж, но ошибся: не потревоженная, она продолжает спать.

Постепенно сердце перестает колотиться так бешено. В комнате гораздо светлее, чем на равнине в его страшном сне: на световом табло часов мерцают зеленые цифры, горит предохранительная лампа телевизора, из окон струится свет.

Но он не может снова лечь. Ночной кошмар все еще не дает ему покоя, и сон как рукой сняло.

Он вылез из-под одеяла и босиком подошел к ближайшему окну. Он внимательно рассматривает небо над крышами домов, стоящих на противоположной стороне улицы, как будто что-то на этом темном своде принесет ему успокоение.

Скорее наоборот. Когда на востоке забрезжил рассвет и темное небо стало серо-голубым, его охватило знакомое чувство необъяснимого страха, впервые охватившее его в кабинете в субботу днем. С наступлением рассвета его. начала колотить дрожь. Он попытался унять ее, но напрасно. Дрожь становилась сильнее. Он страшился не дневного света, а того, что принесет ему этот день. Наступающий день таил для него непонятную, не имеющую названия угрозу. Он чувствовал, как она приближается к нему, ищет его. Это было безумством, черт побери, и тем не менее дрожь становилась такой сильной, что он вынужден был облокотиться о подоконник, чтобы унять ее.

– Что со мной? – в тревоге шепчет он. – Что случилось, что происходит?

* * *

Стрелка спидометра колеблется между – цифрами девяносто и сто. Руль вибрирует под его ладонями, пока им не становится больно. "Хонду" трясет. Она грохочет и дребезжит.

Мотор, сопротивляясь такой скорости, издает тонкий пронзительный звук.

В твердыне и бесплодии Мойавской пустыни есть что-то величественное: рыже-красные, слоновой кости, желто-зеленые тона, пурпур обезвоженных жил, белый песок, щербатые скалы, похожие на хребты рептилий, кое-где покрытые высохшими мескитовыми деревьями.

Мысли киллера постоянно возвращаются к старым фильмам о поселенцах, держащих путь на запад. Впервые он задумывается над тем, сколько мужества требовалось этим людям, двигающимся в столь шатких экипажах и целиком зависящим от жизненных сил и выносливости ломовых лошадей.

Кино. Калифорния. Он в Калифорнии, на родине кино.

Вперед, вперед, вперед.

Время от времени он непроизвольно издает какой-то жалобный звук. Этот звук похож на звук, издаваемый умирающим от жажды животным перед артезианской скважиной. Киллер изо всех сил тянется к воде, обещающей спасение, но боится, что это мираж и она исчезнет, прежде чем он сможет утолить мучающую его жажду.

* * *

Пейдж и Шарлотта уже в гараже. Садясь в машину, они зовут Эмили:

– Эмили, поторопись!

Поднявшись из-за стола, за которым она завтракала, Эмили уже направляется к двери кухни, ведущей в гараж, как ее ловит за плечо Марти, поворачивает лицом к себе и говорит:

– Подожди, подожди, подожди.

– О, я забыла, – произносит она и подставляет щеку для поцелуя.

– Это не самое важное, – говорит он.

– А что же тогда?

– Вот что. – Он опускается на одно колено, чтобы быть вровень с ней, и бумажной салфеткой вытирает с ее губ следы молока в виде усов.

– Тьфу, дрянь, – говорит она.

– Было очень мило.

– Это больше подходит Шарлотте.

– Почему? – удивился Марти.

– Потому что она грязнуля.

– Не будь такой злюкой.

– Она об этом знает, папа.

– Все равно.

Пейдж снова зовет ее из гаража.

Эмили целует его, а он говорит:

– Не доставляй хлопот учительнице.

– Она доставляет мне не меньше хлопот, – отвечает Эмили.

В порыве нежности он прижимает ее к себе, крепко обнимает и не хочет отпускать. От нее исходит благоухающий аромат мыла "Айвори" и детского шампуня, вкусно пахнет молоком и овсяными хлопьями. Он никогда не нюхал ничего слаще и лучше этого. Она была такой тоненькой и хрупкой, что он отчетливо слышал, как в грудной клетке бьется ее маленькое сердечко. Его не оставляло ощущение того, что произойдет что-то ужасное, и он никогда не увидит ее, если она сейчас уйдет.

Но он вынужден ее отпустить. Либо он должен объяснить свое нежелание отпускать ее. Но он не может этого сделать.

"Милая, понимаешь, дело в том, что у папы что-то с головой, и я не могу избавиться от мысли, что потеряю тебя, Шарлотту и маму. Но я знаю, что этого не случится, потому что вся проблема в моей голове, наверное, – у меня большая опухоль или что-то вроде "этого. Ты можешь написать слово "опухоль"? Ты знаешь, что это такое? Я собираюсь лечь в больницу и удалить ее. Удалить эту отвратительную старую опухоль, и тогда я больше не буду бояться без причины…"