Проигравший выбирает смерть - Сергей Бакшеев Страница 16

Девчонка-Ромашка яростно отбивалась и бегала по платформе. Это веселило Каныша. Подбежит, дуреха, посмотрит за борт несущегося поезда, будто там мягкая перина подстелена, и назад. А с другой стороны то же самое. И некуда ей укрыться. В глазах страх, слезинки блещут, медвежонком защищается. Ну, полный цирк!

Есенин разрешил Канышу с девчонкой порезвиться. Поручил выпытать, видела она его в кабинете кассира или нет? И что она вообще видела на станции? Вдруг она – опасный свидетель.

Сам вор устранился. Забился в закуток, где ветра поменьше, покуривает.

Каныша забавляло хватать девчонку за разные места. Он и под кофту ей залезал, и грудь помял, и за ноги хватал. Жаль, что в штанах она сейчас, а не в той юбчонке, где все напоказ. Ну, ничего, и в штаны пробьемся. Пусть пока побегает. Подвижные попки всегда Канышу больше нравились, чем сонные крали.

План у Каныша был прост. Замучить девчонку угрозой насилия, одежонку на ней порвать, а когда она поймет, что нет ей спасения, то пообещать отпустить и пальцем больше не тронуть, если как на духу все выложит. Тут-то она обязательно разнюнится и расскажет, что на том полустанке успела увидеть. Ну а потом можно будет и поиметь ее. А там – и под колеса. Так спокойнее, зачем на зону идти из-за свидетеля. Поезд примнет, разметелит на куски – разбирайтесь потом, товарищи следователи.

Каныш схватил пищащую Нину, сунул руку ей под кофту. Ладонь скользнула по нежной коже, пальцы ухватились за лифчик. Каныш дернул атласную полоску, ткань хрустнула, под кофтой обмякло, руке разом стало теплее и приятнее. Каныш осклабился, притиснул девку, но в ту же секунду острая боль пронзила другую ладонь. Девчонка умудрилась цапнуть зубами.

– Стерва! – Каныш отпихнул и ударил Нину. Девушка упала. Каныш лизнул ладонь. – До крови прокусила! Ну все, игры закончились. Сейчас я тебя разложу здесь. А взбрыкнешь – убью!

Нина в страхе смотрела, как приближается озлобленный бандит. Она отползала спиной назад, не в силах подняться, пока не уперлась в стенку железной конструкции. Панический ужас исказил ее лицо.

Вроде дозрела девчонка, решил Каныш:

– Выкладывай, что ты видела на том полустанке? Тогда отпущу!

– Правда отпустите?

– О чем базар! Не люблю я сопливок. Баклань быстрее, а то под поезд сброшу.

– Мы билеты хотели купить, а там кассир не отвечал… Тихон его поднял, а у него нож торчит. Кассир упал, Тихон в крови испачкался, и мы убежали.

– Где нож торчит? – опешил Ныш.

– У кассира вот здесь, – Нина показала на грудь.

У Ныша опустились руки. До сих пор он думал, что ножом только угрожал, а кассира лишь толкнул. Когда мужик свалился, он схапал деньги и смылся. А нож забыл на столе. Такая получалась картина. Но он был тогда сильно бухой, на взводе, злой на весь свет из-за вояк и толком себя не контролировал. А вдруг он и впрямь пырнул кассира ножом?

Ныш облизал пересохшие губы и испуганно спросил:

– И что кассир?

– Он упал, мы убежали, – повторила Нина.

– Как он упал?! – накинулся Ныш на девушку.

– Как мертвый, – прошептала Нина.

В глазах Хамбиева сверкнула злость.

– А меня ты видела?

– Где?

– Там, на станции!

– Не-ет, – едва слышно шепнула девушка.

Нышу ответ показался неискренним. Девчонка – его враг, решил он. Ее слов будет достаточно, чтобы повесить на него труп кассира. Есенин был прав, ее надо кончать. Но прежде приступим к десерту, рука еще помнила мягкую теплоту груди девчонки. Пожалуй, надо долбануть ей по башке, чтобы не рыпалась.

Он двинулся к беззащитной жертве. Что-то, видимо, изменилось в его лице. Девушка это почувствовала, она словно умылась страхом. Удав и кролик. Такой расклад Канышу нравился. Он – повелитель, она – покорная рабыня.

И вдруг он заметил, что ее глаза ушли в сторону. Лицо разгладилось, ледяной ужас растаял и бесследно испарился. Удивленный Каныш даже успел повернуться вслед за ее взглядом.

Кулак, летящий в глаз, встряхнул поезд под ногами и разом погасил звездное небо.