Инквизитор - Себастьян Фитцек Страница 16

Уже во второй раз за несколько часов Каспар стоял в комнате консьержа и пялился на письменный стол Бахмана.

Правда, на этот раз он был босой, а опрокинувшаяся карета скорой помощи лежала уже под десятисантиметровым слоем снега, который мерцал на камерах видеонаблюдения зеленоватым светом.

– Счастливого Рождества, – хмыкнул консьерж.

Он был сосредоточен на серой распределительной коробке на стене, которая стала видна, когда тяжелая елка была отодвинута в сторону.

– Щит? Что имел в виду Расфельд? – спросил Каспар уже в который раз, с тех пор как главврач велел ему ни на шаг не отходить от консьержа. Бахман хмыкнул и, к удивлению Каспара, ответил:

– «Щит» – это мера безопасности. Во всем мире есть лишь три учреждения, где она применяется; клиника Тойфельсберг единственная в Германии. Вот, видите эту штуку? – Сопя, он откинул пластиковую крышку ящика, под которой находилось множество одинаковых переключателей. Он втянул объемистый живот, чтобы Каспар смог разглядеть зеленый рычаг, который не был похож на другие. Под ним, на металлической поверхности, кто-то написал черным фломастером «ДЖИНА». – Одно движение, и ДЖИНА автоматически перекроет все выходы. На всех окнах и дверях немедленно опустятся массивные рольставни.

Каспар вспомнил толстые жалюзи, под которыми ему пришлось пролезать, чтобы выйти за Линусом на балкон.

– Джина? – спросил он.

– Так зовут мою жену, – ответил Бахман. – Когда дело пахнет жареным, она тоже задраивает все люки. – Он через силу улыбнулся.

– Но для чего это? – спросил Каспар.

– Чтобы предотвратить побеги опасных пациентов или попытки самоубийства. Конечно, такого еще ни разу не случалось. Но каждого нового поступившего мы просим подписать согласие на то, что в крайнем случае мы можем его запереть.

Каспар подумал, как было в его случае, и оперся рукой о письменный стол. Кончиками пальцев он почувствовал легкое вибрирование.

– Хорошо, но Брук уже сбежал. И мы не можем помешать ему добраться до ближайшего населенного пункта и найти себе там новую жертву.

– Дело совсем не в этом. – Пузо Бахмана снова выдвинулось вперед и закрыло Каспару вид на распределительную коробку.

– А в чем?

– Вы ведь слышали об Инквизиторе?

Каспар осторожно кивнул.

«Возможно, я даже знаком с ним лично», – подумал он и в ту же секунду решил оставить эту информацию при себе. По крайней мере, до тех пор, пока не выяснит причину, по которой фотография Брука появлялась в его снах.

– Полиция обращалась к профессору за советом. Как к эксперту в вопросах психиатрии. Он обследовал жертв. В том числе и женщину, которая сегодня умерла. Поэтому он лучше всех нас знает, на что способен Инквизитор. И именно по этой причине я должен опустить защитные рольставни. Расфельд не хочет запирать его здесь. Он хочет не допустить, чтобы сумасшедший вернулся. К нам!

Каспар прочистил горло. Вместе с беспокойством, которое вызвали слова Бахмана, усилились и вибрации вокруг него. Бахман сделал шаг в сторону от распределительного ящика, и Каспар увидел, что зеленый рычаг опущен.

– Помогите!

В холле раздался женский вопль. Лишь на второй раз Каспар узнал голос молодой медсестры. Ясмин бежала к ним по коридору.

– Что случилось? – испуганно спросил Бахман.

Из-за красной челки в приглушенном свете торшеров казалось, что лоб Ясмин в крови.

– Профессор, – задыхаясь, проговорила она. – Расфельд исчез.

– Исчез?

– Да. Закончились беруши, и профессор послал меня на склад за новыми.

Она раскрыла ладонь и показала им пару желтых беруш из пористого материала, которые, вероятно, должны были защитить уши Софии от шума аппарата МРТ.

– Когда я вернулась, он исчез.

– Проклятье. – Бахман сделал шаг в сторону, наклонился и выдвинул средний ящик письменного стола. В его руке показалось нечто, похожее на чересчур крупный прозрачный игрушечный пистолет. – Проклятье, – еще раз простонал консьерж, затем бросился в холл.

Каспар последовал за ним, и пока они бежали по вестибюлю, освещение вокруг изменилось. Казалось, что стало светлее, но дело было в другом: просто сюда больше не проникала темнота снаружи. Лучи торшеров отражались сильнее, потому что наталкивались на препятствие, которое медленно опускалось на больших панорамных окнах вестибюля. И на всех остальных окнах клиники Тойфельсберг тоже.

Щит.

Рольставни опустились как раз до половины окон, когда в подвале начала кричать София.