Чистая правда - Дэвид Бальдаччи Страница 15

По ее лицу промелькнула улыбка.

– Не сомневаюсь.

Обе знали, что клерки Рэмси подобны боевикам, прошедшим суровую подготовку. Они повсюду раскинули свои щупальца в поисках того, что может оказаться интересным для верховного судьи и дел, которыми он занимался. Практически ничто не проходило мимо их внимания. Они не пропускали, тщательно анализировали и вносили в каталог для будущего использования каждое слово, восклицание, встречу или случайный разговор в коридоре.

– Значит, вы сознательно это сделали, хотели вызвать такую реакцию?

– Хотя некоторые процессы, которые здесь происходят, мне совсем не нравятся, мы вынуждены в них участвовать. Кое-кто называет их игрой. Это не мой выбор, но я не могу игнорировать реальность. Меня не так сильно беспокоит мнение шефа. Мы с ним оба знаем, что Рэмси никогда не поддержит позицию, которую я намерена занять по ряду дел.

– Поэтому вы бросили пробный шар другим судьям.

– Частично – да. Устные прения являются еще и открытым публичным форумом.

– Значит, еще и публике, – сообразила Сара. – А также средствам массовой информации.

Найт положила на стол бумаги, сцепила руки и посмотрела на свою молодую помощницу.

– Этот суд зависит от общественного мнения гораздо больше, чем многие готовы признать. Кое-кто мечтает о сохранении статус-кво, но суд должен двигаться вперед.

– И это связано с теми делами, которыми вы поручили мне заняться и которые касаются равных прав на образование для бедных?

– Да, данная проблема очень меня занимает.

Элизабет Найт родилась в Восточном Техасе, посреди огромных открытых пространств, но у ее отца были деньги, и она получила первоклассное образование. Однако женщина часто задавала себе вопрос: как сложилась бы ее жизнь, будь ее отец так же беден, как родители многих из тех, с кем она росла? Все судьи приносили в суд свой психологический багаж, и Элизабет Найт не была исключением.

– Больше я пока не скажу.

– А как же Блэнкли? – спросила Сара про дело о дискриминации, которое так ловко развалил Рэмси.

– Разумеется, мы еще не голосовали, Сара, так что я не знаю, какое будет принято решение.

Голосование проходило с соблюдением полнейшей секретности, на нем даже не присутствовали стенографистки и секретари. Но тем, кто внимательно следил за деятельностью суда, и клеркам, которые проводили здесь каждый день своей жизни, не составляло особого труда предсказать, как распределятся голоса, хотя в прошлом некоторым судьям удавалось всех удивить. Однако мрачный вид судьи Найт, без сомнений, указывал на то, каким будет решение по делу Блэнкли.

Сара умела просчитывать варианты не хуже всех остальных. Майкл Фиске был прав. Вопрос только в том, каким большинством голосов будет принято решение.

– Жаль, что я не увижу плодов своего исследования, – сказала Сара.

– Ну, ничего нельзя загадывать заранее. Возможно, ты вернешься на второй срок. Майкл Фиске работает с Томми уже третий. Я была бы рада снова тебя заполучить.

– Забавно, что вы его вспомнили. Майкл тоже спрашивал меня про ваше выступление во время прений. Он считает, что Мёрфи с радостью поддержит ваши попытки добиться преференций для бедных.

– Ну, Майкл должен знать, что на уме у Томми, – улыбнувшись, сказала Найт. – Они очень близки, как могут быть близки судья и его помощник.

– Майкл знает про суд больше остальных. На самом деле иногда меня это пугает.

Найт внимательно на нее посмотрела.

– Я думала, вы с ним близки.

– Так и есть… ну, в том смысле, что мы близкие друзья. – Она покраснела, потому что Найт продолжала на нее смотреть.

– То есть мы не услышим объявления о вашей помолвке? – Найт тепло улыбнулась.

– Что? Нет, конечно. Мы просто друзья.

– Понятно. Извини, Сара, это, разумеется, не мое дело.

– Все в порядке. Мы действительно проводим вместе много времени. Наверняка многие решили, что нас связывают больше чем дружеские отношения. Конечно, Майкл – очень привлекательный мужчина и невероятно умный. У него впереди замечательное будущее.

– Сара, пойми правильно, но у меня такое ощущение, что ты пытаешься в чем-то себя убедить.

– Наверное, так и есть, – ответила та, опустив глаза.

– Послушай совета женщины, у которой две взрослые дочери. Не торопись. Пусть все идет своим чередом. У тебя впереди полно времени. Конец материнского совета.

– Спасибо. – Сара улыбнулась.

– Итак, как обстоят дела со стенограммой «Соединенные Штаты против Чанс»?

– Насколько мне известно, Стивен работает над ней не покладая рук.

– У Стивена Райта дела идут не так чтобы очень успешно.

– Он старается изо всех сил.

– Тебе придется ему помочь. Ты старший помощник. Я должна была получить стенограмму две недели назад. У Рэмси полна сумка снарядов, и прецеденты полностью на его стороне. Я должна быть, по крайней мере, с ним на равных, если намерена сделать свой выстрел.

– Я переведу это дело в приоритетное.

– Хорошо.

Сара встала, собираясь уйти.

– И я уверена, что вы отлично справитесь с верховным судьей.

Они улыбнулись друг другу. Элизабет Найт стала почти что второй матерью для Сары Эванс, заменив ту, которую она потеряла в раннем детстве.

Когда Сара вышла, Найт откинулась на спинку стула. Наступил кульминационный момент ее жизни, наполненной работой и жертвами, удачей и мастерством. Она была замужем за уважаемым сенатором, которого любила и который любил ее. А еще являлась одной из трех женщин, ставших членами Верховного суда. Элизабет Найт чувствовала себя ничем не примечательной – и одновременно могущественной. Президент, назначивший ее на этот пост, все еще находился у власти. Он посчитал ее надежным юристом с умеренными взглядами. Она не отличалась политической активностью настолько, чтобы он рассчитывал, что она станет поддерживать его партию, однако, вероятно, предполагал, что будет пассивна в правовых вопросах и позволит принимать по-настоящему важные решения тем, кого избрал народ.

У нее не было глубоких философских взглядов, как у Рэмси или Мёрфи. Они принимали решения, основываясь не столько на фактах, сколько на более широких позициях, характеризующих каждое дело. Мёрфи никогда не станет голосовать в поддержку или за пересмотр дела в пользу смертного приговора. Рэмси скорее умрет, чем встанет на одну сторону с обвиняемым в деле о нарушении прав человека. Найт так не могла. Она изучала, по мере поступления, каждое дело и всех, кто был в нем задействован. Внимательно анализировала все факты. Размышляла о том, чем в широком смысле могут обернуться судебные решения, беспокоилась о справедливости по отношению ко всем участникам процесса. Часто получалось, что ее голос оказывался решающим, но это устраивало ее. Она не страдала застенчивостью и пришла сюда, чтобы активно работать, а не стоять в сторонке.