Рыжая кошка - Питер Спигельман Страница 15

Мелькнула мысль, что свидания со случайными женщинами служили Дэвиду отдушиной; впрочем, я сразу эту мысль отмел. Происходило что-то другое. Я вспомнил, как Дэвид рассказывал о процедуре смотрин, как хвастался своей ловкостью. «Если она не согласна играть по моим правилам, я двигаюсь дальше». Ему нравилось дергать за ниточки.

После завтрака мы прогулялись по набережной. Клэр втягивала руки в рукава черной куртки, пряталась за темными очками, черную бейсболку сдвинула на нос. Мы дошли до скамейки с видом на Шелтер-Айленд, сели и стали наблюдать за ползущим по воде маленьким паромом. Клэр прижалась ко мне и сунула руку мне в карман. Через некоторое время ветер загнал нас в машину, и мы поехали дальше на восток, в Гринпорт.

Шоссе номер 25 в Гринпорте перешло во Фронт-стрит и в гавани соединилось с Мэйн-стрит. Вдоль обеих улиц выстроились низкие дощатые здания, и народу было гораздо больше, чем следовало ожидать в зимний день. Люди делали покупки, просто гуляли — и, казалось, все друг друга знали. Мы припарковали машину и вышли. Клэр сняла бейсболку и провела рукой по волосам.

— Похоже, блин, на какой-нибудь Бедфорд-Фоллз, — засмеялась она. По-настоящему засмеялась.

Антикварный магазин как раз открывался, и Клэр затащила меня туда. Мы с трудом протолкались по узкому проходу между полками. Она улыбнулась парню за прилавком и вышла, ничего не купив. На улице снова взяла меня за руку, и мы пошли дальше. Мои мысли вернулись к брату.

Стремление к власти и контролю, самолюбие и гнев… Если отбросить рациональные объяснения и пустые отговорки, большинство неверных мужей, которых я выслеживал, именно эти страсти увлекали в бездну. Но с понедельника Дэвид стал для меня загадкой, и понять его было труднее, чем любого из предыдущих моих клиентов. Придумать тайный мир, установить в нем правила и законы и смотреть, как люди прыгают через расставленные обручи, — да, это власть и контроль; но вот остальное? Неужели самолюбие Дэвида настолько уязвимо, что для его поддержки необходимо внимание посторонних? Или Дэвидом руководил гнев? А если гнев, то на что или на кого? На Стефани? Возможно, но вряд ли на нее одну. Брак, карьера, репутация, даже репутация фирмы «Клейн и сыновья», — Дэвид все поставил под угрозу.

Мы шли по улицам, пока не закончились магазины, а Клэр не проголодалась. На Мэйн-стрит нашелся открытый ларек с гамбургерами, она потащила меня туда и заказала что-то неряшливое, с луком. Я заказал то же самое, и мы опять отыскали скамейку у воды. На холоде от гамбургеров шел пар, и несколько чаек с надеждой уставились на нас.

После ленча мы проехали последние десять миль до Ориент-Пойнта. Шоссе номер 25 перешло в Мэйн-роуд и закончилось возле паромного причала и парка. Парк был открыт. Вдоль песчаной дорожки росли невысокие дубы и можжевельник, в их тени прятались заплатки снега, берег пруда обметала белая изморозь. За деревьями, прудом и высокой бурой травой были дикий пляж, серая вода и небо — голые, пустынные и прекрасные. Клэр сняла очки, расстегнула куртку и приблизилась к воде. Я смотрел на нее и думал о Холли, Дэвиде и Стефани.

Через некоторое время Клэр вернулась. Порозовевшее лицо, золото спутанных волос. Она прижалась ко мне и прикоснулась губами к моим губам. Тело ее было теплым и крепким, волосы пахли океаном.

— У меня руки замерзли. — С этими словами она засунула их мне под куртку и под рубашку. Так мы стояли, пока я не заговорил.

— Почему ты это делаешь? — спросил я.

— Что делаю? — прошептала Клэр мне в шею.

— Почему встречаешься со мной? Ты ведь замужем.

Клэр напряглась в моих объятиях, тяжело вздохнула и чуть больше минуты не двигалась. Потом убрала руки и отступила.

— В смысле почему я изменяю мужу? — безжизненным, тусклым голосом произнесла она.

Я кивнул, и на ее лице появилась мрачная улыбка.

— Вдруг стало любопытно?

— Я просто пытаюсь понять.

Клэр фыркнула.

— Господи, понять? — Она надела очки, застегнула куртку. Губы шевельнулись, но слова унес ветер. Лицо застыло, в черных стеклах очков вспыхивало солнце. — Хочешь услышать все жуткие подробности? Отлично. Он на двадцать лет старше меня; на первом месте для него бизнес; я — третья жена; подозреваю, что он трахался с другими женщинами уже после того, как мы обручились. Не с какой-то одной, там скорее постоянная смена состава. Ему нравится определенный тип: любезные продавщицы, юные, вышколенные, может быть, с некоторой претензией на артистизм, но впечатлительные и почтительные, приученные ублажать клиентов. Девушка — менеджер картинной галереи, где он иногда что-нибудь покупает, девушка, занимающаяся сбором средств для больничного комитета, девушка, заведующая связями с общественностью в музее, — такого плана. Я удивилась, когда все выплыло. Даже обиделась. Но с другой стороны, будто я не знала, на что иду. Я работала в «Кристис», когда познакомилась с ним, — оценивала гравюры, которые он хотел продать. Он тогда был женат и не скрывал этого. Мы не обсуждаем его измены, но он человек здравомыслящий. Я тоже стараюсь не впадать в раж. Можно сказать, у нас заключено соглашение, которое в общем-то устраивает обоих. По крайней мере пока. Пожалуй, не об этом я мечтала школьницей. Но так все же лучше, чем работать в «Кристис».

Клэр стояла, засунув руки в карманы, говорила сухо и прозаично, словно повторяя наскучивший урок, а потом подняла воротник и прошла мимо меня, бросив только:

— Я буду в машине.

— Черт, — пробормотал я. Мои заметки со вчерашнего вечера валялись на столе, ноутбук был включен. Я просто не знал, чем еще заняться, поэтому — и только поэтому — снял куртку и снова начал искать Холли Кейд.