Интерлюдия Томаса - Дин Кунц Страница 15

Именно под этой крышей мы с Ардис и беседовали. Происходило это считаными минутами раньше, но мне кажется, что прошло больше часа с того момента, как мужественная женщина заговорила со мной.

Розовый отсвет зари еще не коснулся восточного горизонта. На западе луна села, а звезды, похоже, померкли. С каждой секундой и без того темная ночь становится все темнее.

Пока мистер Гармони, в которого вселился демон, пытается вышибить дверь в ванную, я пересекаю покатую крышу. Прыгаю, приземляюсь на лужайку, находящуюся на девять футов ниже, не ломаю лодыжки, падаю, качусь, вскакиваю на ноги.

На мгновение чувствую себя бесстрашным рыцарем, рубакой-парнем. Но законная гордость может быстро перерасти в тщеславие, а потом и в самовлюбленность, и когда в манере мушкетера ты отвешиваешь поклон, касаясь шляпой пола, то поднимающаяся голова вполне может встретиться с опускающейся секирой палача.

Мне надо уходить от этого дома, но отступление по асфальтовой дороге, проложенной по холмам и лощинам, неминуемо приведет ко встрече с одержимыми демоном членами семьи Гармони. Я узнал о кукловоде гораздо меньше, чем нужно знать, но мне уже известно слишком много, чтобы оставить меня в живых. Через одного или другого члена семьи он будет неотрывно преследовать меня.

И ему необязательно входить в разум всех этих людей, чтобы заставить их выполнять его желания. Сколько бы Гармони ни жило в этих шести домах, дома большие, так что Гармони никак не меньше тридцати, скорее даже больше сорока, — кукловод может дать им знать, что ему нужны они все для предотвращения моего побега. Они повинуются из страха, что он будет перепрыгивать из одного в другого, калеча или убивая тех, у кого возникнет мысль о сопротивлении. Если они любят друг друга, никто не попытается вырваться на свободу, зная, что наказание

— и жестокое — понесут близкие. Свобода такой ценой — вовсе не свобода, а давящее чувство вины, от которого можно избавиться только одним способом — покончить с собой.

Они будут охотиться на меня, а мне придется или бежать с Аннамарией, или убить их всех. Но я не смогу убить так много людей, не смогу убить даже одного. В моем пистолете обойма на десять патронов, но в ней их осталось семь. Однако недостаток патронов — не причина, по которой я не стану прокладывать себе путь из «Уголка» с помощью пистолета. Мне этого не позволит мое прошлое и будущее. Под прошлым я подразумеваю мои утраты, под будущим

— надежду вернуть утраченное.

До зари считаные минуты, и не могу представить себе, где найти надежное убежище среди холмов после восхода солнца. А мне нужно спрятаться, чтобы подумать. И, еще не отдавая себе отчета в том, что делаю, я бегу через кутающуюся в темноту лужайку к тропе, усыпанной ломаными ракушками.

В отсутствие луны океан черен как нефть, и пена прибоя серая, словно мыльные хлопья на воде, в которой снова и снова мыли грязные руки. Берег залит звездным светом, и хотя звезд в галактиках больше, чем песчинок на пляже, эта полоска песка освещена плохо, цветом напоминая черненое серебро, потому что наша Земля одинока, вращается далеко от скоплений звезд и каждую ночь еще больше удаляется от них.

Когда я добираюсь до конца тропы и обломки раковин скользят под ногами со звуком, похожим на звон монет в пиратском кладе, она внезапно проносится мимо меня, последовав за мной от дома. Без лунного света флаг ее волос не такой яркий, как прежде, но она — та самая девочка-блондинка, которую я мельком видел раньше, Джоли, дочь Ардис. Если она проследовала за мной до самого дома, а потом подслушала мой разговор с ее матерью на веранде, становится понятным, почему, пробегая, она говорит мне, словно мы с ней заговорщики:

— Следуй за мной! Быстро!