Черная метка - Патрисия Корнуэлл Страница 15

Я положила нож на доску и вытерла руки. Посмотрела Люси в глаза и увидела в них боль и страх.

– Я хочу прочитать его с тобой, – сказала она.

Я кивнула. Мы пошли в спальню, где я вынула письмо из сейфа. Мы сели на край кровати, и я увидела, что из-под ее брюк на правой лодыжке виднеется пистолет "ЗИГ-зауэр-232" в кобуре скрытого ношения. Не могла не улыбнуться, подумав о том, что сказал бы Бентон по этому поводу. Естественно, он покачал бы головой. И конечно, пустился бы в пространные псевдопсихологические рассуждения, которые заставили бы нас умирать со смеху.

Но в его шутках была своя доля истины. Я вдруг посмотрела на все с другой, более темной, несущей дурное предчувствие стороны. Люси всегда была горячей поклонницей самообороны. Но с момента убийства Бентона ее увлечение приобрело экстремальные черты.

– Мы в моем доме, – сказала я ей. – Почему бы тебе не дать ноге отдохнуть?

– Единственный способ привыкнуть к таким вещам – не снимать их никогда, – ответила она. – Особенно это касается нержавейки. Она намного тяжелее.

– Тогда зачем ее носить?

– Мне она больше нравится. К тому же у нас большая влажность и соленая вода.

– Люси, сколько еще ты будешь работать под прикрытием?

– Тетя Кей. – Она посмотрела мне в глаза и положила ладонь на руку. – Давай не начинать все сначала.

– Я просто...

– Понимаю. Ты же не хочешь получить от меня такое же письмо.

Ее руки твердо держали кремовый листок бумаги.

– Не говори так, – попросила я со страхом.

– А я не хочу получить такое письмо от тебя.

Слова Бентона подействовали на меня с той же силой и остротой, как и этим утром, когда сенатор Лорд принес письмо. Я опять словно услышала его голос. Увидела его лицо и любовь в глазах. Люси читала очень медленно. Когда закончила, некоторое время молчала.

– Никогда не присылай мне такие письма, – наконец произнесла она. – Не хочу даже видеть их.

Ее голос дрожал от боли и гнева.

– Какой в них смысл? Еще раз огорчить любимого человека? – спросила она, вставая с кровати.

– Люси, ты знаешь, что он хотел им сказать. – Я вытерла слезы и обняла племянницу. – Глубоко внутри ты знаешь.

Я отнесла письмо на кухню, чтобы с ним ознакомились остальные. Прочитав письмо, Марино долго сидел, глядя в ночное окно, с безжизненно упавшими на колени руками. Джо, напротив, в нерешительности встала, не зная, что делать.

– По-моему, мне нужно выйти, – несколько раз повторила она. – Он хотел, чтобы присутствовали вы трое. Наверное, я лишняя.

– Если бы Бентон тебя знал, он наверняка захотел бы, чтобы ты осталась.

– Никто не уходит. – Марино произнес это так, словно навел пистолет на нескольких подозреваемых. – Это касается всех нас. Черт побери.

Он встал из-за стола и потер лицо руками.

– Вообще-то жаль, что он это сделал. – Марино посмотрел на меня. – Ты мне тоже отправишь такое письмо, док? Если у тебя есть насчет этого какие-нибудь идеи, забудь их раз и навсегда. Мне не нужны послания из склепа.

– Пошли готовить пиццу, – предложила я.

Мы вышли во внутренний дворик, и я, разложив тесто на противне, поставила его на решетку гриля. Полила соусом и разместила сверху кусочки мяса, овощей и сыр. Марино, Люси и Джо сидели в металлических креслах-качалках, поскольку я не позволила им помогать. Они пытались поддерживать беседу, но безуспешно, потому что разговаривать никому не хотелось. Я осторожно, чтобы не загорелись угли, побрызгала пиццу оливковым маслом.

– Вряд ли Бентон свел вас вместе, чтобы вы огорчались.

– Я не огорчаюсь, – сказал Марино.

– Нет, огорчаешься, – возразила Люси.

– Насчет чего, всезнайка?

– Насчет всего.

– По крайней мере я не боюсь говорить, что мне его не хватает.

Люси уставилась на него удивленными, широко раскрытыми глазами. Их перепалка превращалась в ссору.

– Не верю, что ты мог такое сказать, – обратилась она к Марино.

– Поверь. Он твой отец. Другого у тебя нет, а я ни разу не слышал, что его тебе не хватает. Почему? Потому что ты все еще считаешь, что это твоя вина, правильно?

– Что с тобой?

– Догадайтесь, агент Люси Фаринелли. – Марино не хотел останавливаться. – Но это не твоя вина. Во всем виновата Кэрри Гризен, и не важно, сколько раз ты ее похоронишь: она никогда не будет для тебя достаточно мертвой. Именно так происходит, если сильно кого-нибудь ненавидеть.

– А ты разве не ненавидишь ее? – парировала Люси.

– Черт возьми! – Марино жадно выпил остатки пива. – Я ненавижу ее еще больше, чем ты.

– Не думаю, что в планы Бентона входило собрать нас для обсуждения того, как мы ненавидим Кэрри или кого-нибудь еще, – сказала я.

– Но как же вы справитесь со всем этим, доктор Скарпетта? – спросила Джо.

– Называй меня Кей, – повторила я в который раз. – Буду продолжать жить. Это все, что мне остается.

Слова прозвучали очень банально – даже для меня. В свете гриля Джо посмотрела так, словно у меня были ответы на все интересовавшие ее вопросы.

– Как жить дальше? Как люди могут жить дальше? Каждый день мы встречаемся с человеческим несчастьем, но находимся на другой стороне беды. Это происходит не с нами. После того как закрывается за нами дверь, мы больше не видим пятна на полу, где была изнасилована и зарезана чья-то жена или убит чей-то муж. Успокаиваем себя, считая, что расследуем дела и никогда не станем жертвами подобных преступлений. Но вы-то понимаете, что это не так.

Джо помолчала, наклонившись к пламени гриля, и отсветы костра играли на лице, казавшемся слишком молодым и чистым для человека, который задает такие вопросы.

– Как жить дальше? – снова спросила она.

– Человек может приспособиться ко многому. – Я не знала, что еще ей ответить.

– Я боюсь, – сказала Джо. – Все время думаю, что буду делать, если с Люси что-нибудь случится.

– Ничего не случится, – успокоила Люси.

Она встала и поцеловала Джо в макушку. Люси обняла ее, и если это явное проявление их отношений и было новостью для Марино, он этого не показал. Он знал Люси с десятилетнего возраста и в некоторой степени повлиял на ее решение работать в правоохранительных органах. Он учил ее стрелять. Брал с собой на патрулирование и даже разрешал посидеть за рулем одного из своих неприкосновенных грузовичков.

Когда Марино впервые понял, что Люси не интересуют мужчины, он стал безжалостно издеваться над ней – возможно, потому, что боялся, что его влияние не распространялось на самые важные, по его стандартам, вещи. Даже размышлял, не виноват ли в какой-то степени он сам. Это было много лет назад. С тех пор я не могла вспомнить, когда в последний раз слышала от него недалекие замечания о его сексуальной ориентации.