Как закалялась жесть - Александр Щеголев Страница 15

Теперь же…

Убийство было самым настоящим, в традиционном варианте. Труп обнаружила тетя Тома, выползшая под утро из своей кельи. Тетя Тома, как выяснилось, накануне вечером изрядно приложилась к бутылке, да еще не к одной, потому и проспала все на свете. Когда Эвглена Теодоровна устроила санитарке выволочку, она, корчась от совершенно искреннего чувства вины, вывела дрожащим маркером на доске: «У моего мальчика вчера был день рождения. Хотела выпить за его пропащую душу».

Оглушающая простота!

Из дома никого не выпустили. Руслан остался на вахте, хоть его суточное дежурство и закончилось. Явился сменщик Руслана, менеджер Илья; этого посадили на телефон («Оставьте ваши координаты, хозяйка вам перезвонит»). Борис Борисович сидел в обеденной комнате, потеряв и свой лоск, и свою всегдашнюю уверенность. Все эти холуи ничего не понимали.

Органы охраны правопорядка, по известным причинам, никто извещать не стал. По тем же причинам нельзя было обратиться за помощью к специалистам со стороны. Ситуация вынуждала рассчитывать только на собственные силы. Дочь рисовала схемы — кто где спал минувшей ночью и какими путями мог скрытно перемещаться по дому; мать вела допросы, пытаясь поймать хоть кого-нибудь на лжи.

Напрасные усилия. Самодеятельный сыск лишь обострил общую нервозность, не дав никаких результатов.

Труп Ромы Тугашева убрали из палаты ранним утром — еще до того, как особняк проснулся. Спустили на Нулевой этаж — и все, был человек, нет человека. Обычно подобной работой (переноской останков) занимался Сергей Лю, но сегодня китайца решили не посвящать в подробности. Не тот случай. Носилки тащили мать с дочерью. Тяжело, конечно, а что сделаешь? Эвглена Теодоровна была встревожена и одновременно — весьма, весьма огорчена. Встревожена полным отсутствием смысла в произошедшем (в самом деле, зачем умерщвлять того, кто и так скоро освободится от жизненных пут?). Огорчало ее то обстоятельство, что кровь в покойнике загустела, стремительно шли процессы разложения, иначе говоря, материал был совершенно не пригоден к реализации.

Безумная расточительность…

Ножи, разбросанные вокруг кровати Ромы Тугашева, были аккуратно собраны и отнесены на кухню. Тот экземпляр, который застрял в мертвом теле, вынули, отмыли и тоже вернули на место. И вдруг обнаружилось, что комплект неполон: одного ножа не хватает. Вот такая странность в ряду прочих.

В поисках этой важнейшей улики (пропавшего ножа) Эвглена Теодоровна даже провела личный досмотр, собственноручно ощупав одежду на каждом из обитателей особняка. Затем она перевернула все здание, начав с больничной палаты наверху. Особое внимание было уделено помещениям, где ночевали холуи: каморке тети Томы, учебной комнате (там спал Борис Борисович), комнате повара, комнате охранников-менеджеров. Никакого результата.

Странности прибавлялись и множились.

Пропавший нож рождал очень нехорошие предчувствия.

Психоз незримо вползал в дом.

23.

Разговаривали в будуаре, чтоб никто из домашних не помешал и не подслушал.

— А если Саврасов? — с сомнением произнесла мать.

— Откуда у него ножи? — возразила Елена.

— Ну… Ему принес кто-нибудь.

— Ага. Китаец, например.

— Подожди ты со своим китайцем. Дался тебе этот китаец.

Да, мысленно согласилась Елена, про господина Лю разговор будет особый. Вслух она сказала:

— Даже если Старому кто-то принес ножи, как бы он смог? Такие подвиги не для него, мама. Скорей уж — тетя Тома.

— Если только она окончательно спятила.

— Кстати, почему бы ей окончательно не спятить?

— Мне кажется, если бы наша Тома спятила, то не стала бы в простыню прятаться. Слишком уж это… осмысленно, что ли. Убийца не хотел, чтобы его узнали. Это проявление разума, а не безумия. И вообще, какой смысл ей кончать новенького?

(Подробности убийства, в частности, тот факт, что ночной гость был закутан в простыню, мать и дочь узнали от Саврасова. «Что ж ты сразу кого-нибудь не позвал?! — немедленно вскипела Эвглена Теодоровна, услышав его историю. — Не спасли бы мужика, так хоть материал бы сохранили!» «Я думал, это дурной сон, — был ответ. — Мне, знаешь ли, каждую ночь кошмары снятся, и все — один реальнее другого. Не могу забыть твои ласки, любимая». «Не язви! — взвилась Эвглена Теодоровна. — Как ты смеешь язвить в такой момент!..»)

— Тетя Тома несколько перебрала вчера, — напомнила Елена. — То есть пребывала в состоянии измененного сознания. Разговоры о смысле здесь неуместны. Ударил градус в голову, она и принесла жертву высшим силам, хранящим, блин, ее «мальчика».

— Саврасов слышал, как она храпела… Да нет же, нет, она бы созналась! Ты же видела, как я на нее давила.

— Океан слез и вулкан благородных обид, — согласилась Елена. — Тогда кто — Борька? Или Руслан? Кто еще остался?

…Некоторое время обсуждали тех, кто остался. Борис Борисович? Во-первых, он ничего не знает, — ни о тайной больнице, ни о семейном бизнесе двух Эвглен, — во-вторых… достаточно первого. Менеджер Руслан? Те же возражения. Впрочем, этот парень далеко не так прозрачен, как Борис Борисович. И вынюхать при желании мог достаточно, чтобы сделать выводы, и обращаться с ножами обучен, как-никак бывший десантник. Работает по рекомендации одного генерала. Какого-такого «генерала»? («Тихо, тихо, не шуми, — досадливо поморщилась мать. — Тебе его имя ровным счетом ничего не скажет…») Короче, Руслана нам подсадили, рубанула Елена. Может, и подсадили, не стала спорить мать. Но даже в этом случае — надо же иметь хоть какую-то причину для столь наглой вылазки. А еще — ключ от Второго этажа. Где убийца раздобыл ключ? Например, носил с собой легально, тут же ответила Елена. Мать отвердела лицом. Да, круг подозреваемых очень узок. Настолько узок, милое мое дитя, что в голову лезет чудовищный, непоправимый вздор…

А ведь она меня подозревает, вдруг сообразила Елена. Не кого-нибудь — именно меня. Прежде всего — меня. Вот это да… И мотив убийства под рукой имеется: насолить любимой мамочке. После вчерашнего-то разговора!

В самом деле, что мешало дочери зарезать любовника матери и таким нехитрым способом самоутвердиться? Ничего не мешало. Отношения между двумя Эвгленами в последнее время заметно осложнились. А подростки, как известно, это существа резких суждений и поступков; уж кто-кто, а Эвглена Теодоровна отлично понимает такие вещи, поскольку сама была когда-то исключительно трудным подростком. Вот только повзрослела ли она с тех пор? И, если копнуть поглубже, не найдется ли у нее самой пары-тройки мотивов для убийства — скрытых под толщей дряни?

Кто знает…

Мать и дочь молча смотрели друг на друга, словно соревнуясь, у кого взгляд крепче. Победила мать. Елена потерла глаз, который внезапно зачесался, и тяжко вздохнула:

— Я все-таки хочу вернуться к господину Лю. Почему ты отмахиваешься от слов своего мужа?