Рембрандт должен умереть - Леонид Бершидский Страница 14

Впрочем, спустившись на один пролет, кожаный разворачивается к Ивану, роняет портплед и коротко бьет Штарка под дых. «Ты меня понял, урод», – произносит он вполголоса. Вдруг его ботинки исчезают из поля зрения согнувшегося от боли Ивана. На лестнице раздается грохот, и, с трудом поднимая глаза, Штарк видит спину Тома Молинари: тот, уперев руки в бока, ждет признаков жизни от кожаного, скатившегося еще на один пролет и застывшего на лестничной площадке в позе эмбриона.

– Так я и знал, – почти стонет Иван. – Вы идиот, Молинари. Мы так не договаривались. Неужели не понятно, что теперь хрен вам, а не картины? Чем вы его ударили?

– Да просто врезал по морде, – отвечает психованный. – Я вообще-то не собирался, но мне не понравилось, как он тебя исподтишка.

Не удостаивая Молинари ответом, Иван спускается к поверженному федяевскому посланцу и осторожно трогает его за плечо.

– Эй, мужик… Блин, как хоть зовут-то тебя?

– С-сука, – тихонько произносит кожаный, стряхивая руку Штарка. И медленно поднимается на одно колено, с опаской поглядывая вверх. Молинари не торопясь спускается к нему. В руке у безмозглого макаронника пистолет.

«Только этого не хватало», – Штарк даже зажмуривается, до того все криво и не по плану.

– Да уберите же гребаную пушку, Молинари, долбанутый кретин! – по-русски Иван не матерится: отучился, когда понял, что мат девальвировался и ничего уже не добавляет к сказанному. Английский – другое дело: без мата на нем иной раз просто не строится фраза. Особенно если ради языковой практики смотришь боевики в оригинале. Молинари, однако, экспрессивные выражения Ивана совершенно не трогают.

– Как зовут? – Страховой сыщик адресуется к замершему на лестничной площадке кожаному. Тот молчит, смотрит с испугом и ненавистью.

– В общем, так, – не дождавшись ответа, резюмирует Молинари. – Сейчас мы выйдем из дома, сперва ты, потом мы с Иваном. Ты просигналишь своему другу в машине, что все в порядке. Сядешь на переднее сиденье, мы с Иваном – на заднее и мирно поедем, куда собирались. Понял? Не хочешь говорить – просто кивни.

У кожаного из угла рта стекает струйка крови. Он кивает.

Иван возвращается за сумкой и портпледом; спускаясь вслед за парочкой бандитов, русским и американским, он пытается на ходу сообразить, как вписать Молинари в дальнейший план. Как бы не пришлось и от него отрываться, с тоской думает Штарк.

День будет солнечным, в этой части города – совсем не городское весеннее утро. Дома из красного кирпича на солнышке выглядят приветливо, по-соседски. Кожаный, оглянувшись на оставшегося на пороге Молинари – пистолет у сыщика теперь в кармане, но его очертания хорошо видны, – направляется к черному «Форду», припаркованному напротив. Водитель опускает стекло и, выслушав короткий рассказ товарища, выразительно пожимает плечами. По крайней мере, Штарк поедет с ними.

В машине Иван демонстративно не разговаривает с Молинари. Впрочем, тот и сам не проявляет инициативы, сосредоточившись на затылке сидящего перед ним кожаного. Машина выруливает на мост Джорджа Вашингтона – похоже, поедем так до самого Бостона, понимает Штарк, которому уже приходилось проделывать этот путь на машине: как-то раз он ради развлечения поехал на гарвардскую инвестиционную конференцию своим ходом из Нью-Йорка. Добираться часа четыре; чтобы чем-то себя занять, Штарк вставляет сим-карту в айпод, пополняет счет через мобильный банк и открывает «Нью-Йорк Таймс». Он и в Москве читает ее иногда, чтоб не терять практику и чувствовать себя гражданином мира: от русских газет ощущение с каждым годом все более захолустное. Но в Америке его тянет на русские новости в местном варианте. Они теперь попадают в главную нью-йоркскую газету не каждый день. Но сегодня России нашлось место аж на первой полосе.

«МОСКВА – Коллекция драгоценных картин, дворец с одним из лучших винных погребов в окрестностях российской столицы, жена – прима-балерина на 15 лет его младше. Речь не об олигархе и не о гангстере, а о Константине Федяеве, государственном служащем с официальной зарплатой меньше $50 000 в год.

Бюрократы вроде г-на Федяева сменили и олигархов, и мафиози в роли хозяев жизни в сегодняшней России. Но их судьба не менее переменчива, чем у предшественников. На днях против г-на Федяева начато уголовное преследование, за которым, как утверждают знающие люди в Москве, стоят политические противники шефа г-на Федяева, министра финансов России Николая Полежаева. Но заместитель министра не под арестом – по нашим сведениям, он сейчас в Соединенных Штатах, где также владеет существенной собственностью. Как сообщил осведомленный источник в Вашингтоне, сейчас обсуждается вопрос о предоставлении г-ну Федяеву убежища. Ожидается, что в ближайшее время Россия потребует его экстрадиции».

Над статьей явно поработал московский корреспондент, собравший о Федяеве и всё достоверно известное широкой публике, и некоторые из последних сплетен; но историю сочли достаточно любопытной, чтобы подключить к ней вашингтонское бюро. «Я вправду попал в мультик», – думает Иван и пихает локтем Молинари: гляди-ка!

Сыщик пробегает глазами статью и качает головой.

– Сейчас вокруг этого Федяева будет медиацирк, – вполголоса говорит он Ивану. Кожаный дергается, услышав знакомую фамилию, но решает не оборачиваться.

– Человеку в таком положении не до картин, – продолжает Молинари. – Да и тот, кто их прячет, не подойдет и на милю к такому «радиоактивному» персонажу. Похоже, мы зря едем в Бостон.

– Ну, попроси тебя высадить, – отвечает ему Иван, не пытаясь скрыть сарказм. – Спасибо, ты сделал все, что мог.

Молинари возвращает айпод и отворачивается к окну. Мимо проносятся какие-то серые индустриальные пригороды, угрюмые даже в такой солнечный денек. Ивана клонит в сон: организм начинает осознавать разницу во времени, несколько стертую в последние несколько часов разнообразными напитками и интенсивным общением. Вскоре Штарк уже посапывает, будто происходящее с ним – не более чем рутина. Заснуть он с детства мог в любом месте, в любое время. Вот и Софью, если подумать, – проспал.

Впрочем, ведь и Христос мирно спал в несомой гигантскими волнами рыбацкой лодке на море Галилейском.

Продремать дольше пятнадцати минут Ивану не суждено: Молинари расталкивает его, когда «Форд» неожиданно сворачивает с шоссе-95.

– Мы едем не в Бостон, – сообщает сыщик.

Иван с трудом продирает глаза. Этих мест он совсем не узнает. Вдоль дороги – особняки, о которых не скажешь «красивые» или «уродливые»: подходит разве что слово «серьезные».

– Где мы?

– В Гринвиче, штат Коннектикут. Мне кажется, скоро мы увидим твоего клиента.

– Я, возможно, и увижу. А вы договаривайтесь с другими гориллами, как будете сторожить друг друга. – Иван проснулся с решением, что делать дальше: он будет игнорировать этих кретинов с кулаками и пистолетами. Пусть они нейтрализуют друг друга, а он найдет какой-нибудь способ достойно выпутаться из этой истории. Возможно, Федяеву и вправду не до картин, и сейчас они мирно договорятся о возвращении Ивана в Москву.