Кодекс бесчестия. Неженский роман - Елена Котова Страница 13

– Хорошо сидим! Костя, расслабься, – откликнулась Катюня.

– Мужики, предлагаю тост за нас, – Платон поднял бокал. – Мы крупные и мыслящие. Мы всегда договоримся так, чтобы не делить, а умножать. Богатство общества и свое собственное.

– За нас. За крупных и мыслящих! – Коля поднял бокал.

– Да, мы агрессивные! Потому что прём по своим планам. Ломаем людей? Бывает. Но в открытую. Зато мы доносов в сортире при свечах не пишем.

Александров вспомнил, как передернуло его от этих слов Скляра. Он даже не решился взглянуть на него. Или тот так просто ляпнул? Давно это было… Больше пятнадцати лет прошло. Александров так старался стереть это из памяти…

Он закончил бриться и задумался: принять душ или сначала пойти поплавать в бассейн? Загадал: если «папа» до следующей среды примет… тогда он в четверг и даст Скляру ответ. За четыреста лимонов длинного кредита зарядить Португалова, чтоб тот убедил «папу» – это по совести. Помимо проекта, конечно. Выйдя из душа, набрал свою приемную.

– Наташ, все спокойно? Я к обеду приеду. Звони, если что.

Из спальни вышла Катюня.

– Костя, ты дома с утра побудешь? Как хорошо.

– Пусть пробки рассосутся. Понедельник… Пошли в бассейн поплаваем.

– Разве что за компанию, раз уж ты дома…

Завтракали долго, говорили о Сереже. Надо забирать его из Лондона и приставлять к нему репетиторов. Договоренности в академии – это прекрасно, но без подготовки он может просто завалить экзамен, так что никто не поможет. Катюня ныла, что надо слетать к сыну в Лондон, что пальто, купленное в Милане, на ней сидит странно, спрашивала же она Костю, менять пальто или нет… Александров отключился. Пожалуй, надо встретиться с аудиторами, заключение он должен проработать с ними сам и только потом отправлять в Mediobanca.

– …Одна я не полечу, Костя. Давай на выходные слетаем? Весенний Лондон… Ну давай!

– Кать, ей-богу, у меня сил нет. Завтра на весь день в Тулу, в среду – правление. А мне еще неплохо было бы подсуетиться и в Орел рвануть в начале следующей недели, туда правительство собралось, к губеру. А в Лондон в конце недели… Кать, ты меня уморишь.

– Ты забросил ребенка!

– Мы по телефону говорим почти каждый день. Девчонка появилась, и что? Ему шестнадцать. Что ты собираешься ему втолковывать? Что, лучше, если бы у него появился мальчишка?

– Ты как отец…

– Я как отец не вижу предмета для нашего вмешательства.

– Тебе, как всегда, наплевать на семью.

– Кать, не начинай…

– Только не говори, что ты нас всех содержишь, кормишь и поишь…

– Это и так известно. Слетай сама! Проветришься.

– Одна?

– Не могу я постоянно гонять свой самолет туда-сюда только потому, что тебе на «Аэрофлоте» влом.

– Не хами мне.

– Катюня, мы только что из Милана. Все было, как ты хотела: и шопинг, и опера, и даже к Скляру поперлись не известно зачем. Угомонись.

– Тебе непременно надо меня осаживать. Ты занят только…

Александров, не дослушав, чем именно он занят, прошел в кабинет. Надо сделать пару звонков с городского, не по мобильнику, и уже выдвигаться. Он поймал себя на том, что опять вспомнил Лиду. Почему она стала вспоминаться в последнее время? Что-то вертелось у него в голове… Что-то, связанное с ней… Зазвонил мобильный.

– Костя, едешь уже? Я в Администрации… В банке буду к трем, не раньше, ты будешь на месте?

– В три буду. А вечером мне к вице-премьеру, где-то к девяти.

«Выходные пролетели, будто и не было. И опять понедельник, и опять будни. Да и в выходные никакого покоя, – Чернявин, как обычно, в рубашке и в трусах спускался по лестнице завтракать. – Теща приперлась со своей собакой. Машка за выходные к роялю даже не подошла. Все разболтались, к чертовой матери!»

Он заглянул в кухню, там суетилась жена, дочерей уже увезли в школу. В нагрудном кармане закряхтел мобильный, который Чернявин с ночи поставил на «без звука». Он глянул – Заяц. Пусть подождет, лучше с утра в баньку заглянуть.

– Лида, сауна горячая? – крикнул он, направляясь в сторону сауны.

Ответа он не расслышал. Горячая, конечно, это он раз и навсегда ей велел на носу себе зарубить. Захочет он в сауну с утра или нет – это его дело. А ее дело – чтобы все было готово. Хоть с вечера, хоть с утра.

Вообще-то, Лидка в последнее время вконец распустилась. На работу захотела. В гробу он видал ее работу, чё она делать-то умеет? Как она будет на эту работу ездить? На электричке, что ли? Домработницу вторую придется брать, кому это нужно? Больше всего бесило, что Лида готова бросить дочерей. Водитель их из школы привезет, а где мать? Ни накормить, ни переодеть, ни проследить, чтобы уроки сделали, чтоб ноты, холсты, прочую хрень не забыли. Кто будет учителей ублажать, туда-сюда, подарки, деньги? Работа ей нужна,! А дочери для нее – не работа? Не говоря уже о доме, стирке и прочем…

– Юра, я же с тобой советуюсь, – заявила Лида накануне за ужином, когда Чернявин ей все это втолковывал. – Маше уже семнадцать, Тане – четырнадцать, девочки прилежные, самостоятельные. Я считаю, им даже во вред, что я все время вокруг них кручусь, опекаю. А я могла бы такую работу найти, чтобы не каждый день ходить. Преподавать или в издательство, художественную литературу переводить…

– Нет, я сказал! Тебе чё, денег не хватает?

– Мне не деньги нужны.

– Не нужны… Когда они есть, то не нужны. Не нервируй меня.

Чернявин, конечно, был не святой. С чего бы ему быть святым? Можно подумать, Лида была такая же, как в первые годы после свадьбы. Он к ней… а она… – к стенке лицом. Мужчина он или кто? Денег, слава тебе господи, хватает, девок – тоже. И не подзаборных. Он с удовольствием вышел из парной, нырнул в прохладный бассейн. В кармане халата продолжал кряхтеть поставленный на «без звука» телефон. Чернявин, ополоснувшись, растерся полотенцем, накинул халат и рявкнул в трубку:

– Чё ты, Дим, с утра пораньше надрываешься? У меня сейчас телефон лопнет.

– Ты оба соглашения со своей стороны подписал? – как всегда, радостно закричал Заяц. – Наша встреча с Олечкой прошла прекрасно! Понял?

Чернявин внутренне сжался. Зачем все по телефону? Чтоб обиняками, чтобы темнить легче?

– Все в позитиве, Юрочка, не переживай. Нервный ты очень. Друзьям надо больше доверять. Думаешь, я сам бы не допёр, что надо проложиться, чтоб Костя не смог передумать?

– Не телефон… Деньги нам когда поставят?

– Если все сложится, в четверг вечером деньги придут на комбинат.

– А зачем на комбинат? Пусть на офшоры гонят. Они же поручители.

– Интересные шляпки носила буржуазия… Ни хрена себе! Тридцатка в холдинг идет или куда? Тебе десятка только, причем с возвратом.