Осиная Фабрика - Иэн Бэнкс Страница 13

Чего бы мне действительно хотелось, так это не возиться с килограммовыми мешками сахара и банками с пестицидами из города и наполнением труб для электрической проводки, которые Джеми-карлик достает для меня на стройке в Портнейле, где он работает. Имея винный погреб, полный кордита, которого достаточно чтобы взорвать половину острова, это кажется немного глупым, но отец не разрешает и близко подойти к нему.

Это его отец, Колин Колдхейм, достал кордит со свалки кораблей, которая раньше была на побережье. Один из его родственников работал там и нашел старый военный корабль, нагруженный взрывчаткой. Колин купил кордит и зажигал им огонь. Без взрывателя кордит очень хорошо зажигает огонь. Колин купил его столько, что кордита было бы достаточно на двести лет, если бы его сын продолжал использовать вещество, так что, вероятно, он собирался его продать. Как мне известно, отец применял его некоторое время, когда зажигал плиту, но уже давно этого не делает. Бог знает, сколько еще там осталось, я видел огромные штабеля и вязанки с клеймом Королевского Флота, но я не знаю как по-другому его достать, если не прорыть туннель от сарая и брать кордит из задней части, чтобы он выглядел нетронутым изнутри погреба. Отец проверяет погреб каждые две недели, нервно спускаясь с фонарем, считая штабеля и нюхая воздух, проверяя термометр и гигрометр.

В винном погребе прохладно и хорошо, совсем не влажно, хотя я предполагаю, что он вырыт только чуть выше водного горизонта, отец, кажется, знает, что делает и он уверен: взрывчатка не станет нестабильной, но наверное он стал и остался нервным после Кольца Мин. (Снова виновен, это тоже была моя вина. Мое второе убийство, когда мне кажется некоторые родственники начали подозревать правду). Хотя если он настолько испуган, я не знаю, почему он просто не выбросит его. Но, по-моему, у него есть собственные маленькие предрассудки относительно кордита. Какая-то связь с прошлым, или с злобным демоном, который прячется у нас, символ зла нашей семьи, ждущий дня, когда он нас удивит.

В любом случае, у меня нет доступа к кордиту, и я вынужден привозить из города метры черных металлических труб и потеть, и трудиться над ними, сгибая и разрезая, и сверля, и складывая, и снова сгибая, сражаясь с ними, пока скамья и сарай не начинают скрипеть от моих усилий. Полагаю, это мастерство, оно определенно требует некоторых навыков, но иногда мне становится скучно и только мысль о применении маленьких черных торпед заставляет меня продолжать переносить и сгибать.

Я все убрал и помыл сарай после изготовления бомб, а потом пошел ужинать.

5

— Они его ищут, — вдруг сказал отец между ложками капусты с кусками сои. Его темные глаза мерцали передо мной как коптящие язычки пламени, потом он опять посмотрел вниз. Я попробовал пиво, которое я открыл. В новом бочонке домашнее пиво было на вкус лучше и сильнее, чем в предыдущем.

— Эрика?

— Да, Эрика. Они ищут его на пустошах.

— На пустошах?

— Они думают, он может быть на пустошах.

— Да, это может объяснить, почему они его там ищут.

— Точно, — кивнул отец. — Почему ты мычишь?

Я прочистил горло и продолжал есть свои котлеты, сделав вид, что не расслышал.

— Я подумал, — сказал он, потом ложкой положил зелено-коричневую смесь в свое лицо и долго жевал. Я ждал продолжения. Он медленно помахал своей ложкой и указал неопределенно вверх, потом сказал:

— Так какая длина телефонного провода?

— В спирали или вытянутого? — быстро сказал я, поставив стакан с пивом. Он хмыкнул и больше ничего не сказал, возвратившись к своей тарелке с едой, определенно удовлетворенный, если и не довольный. Я выпил.

— Хочешь ли ты заказать чего-нибудь особенного в городе? — наконец спросил он и сполоснул рот настоящим апельсиновым соком. Я покачал головой, допил свое пиво.

— Нет, все как обычно, — я передернул плечами.

— Картофельное пюре в порошке и говяжьи котлеты, и сахар, и минспайсы «Традиционная сдоба с фаршем», и кукурузные хлопья, и тому подобную ерунду. Он презрительно хмыкнул, хотя говорил он ровным тоном.

Я кивнул:

— Да, отлично. Ты знаешь, что я люблю.

— Ты не питаешься нормально. Я должен был быть с тобой более строгим.

Я ничего не сказал, но продолжал медленно есть. Я ощущал, как отец смотрел на меня с другого конца стола, перекатывая сок по кругу в его стакане и уставившись на мою голову, а я согнулся над тарелкой. Он покачал головой и поднялся из-за стола, взяв свою тарелку из раковины, чтобы ее помыть.

— Ты собираешься сегодня вечером в город? — спросил он, открывая кран.

— Нет, я собираюсь сегодня быть дома. Пойти завтра.

— Надеюсь, ты не напьешься вдрызг, как в прошлый раз. Когда-нибудь тебя арестуют, и что мы тогда будем делать? — Он посмотрел на меня. — А?

— Я не собираюсь напиваться вдрызг, — заверил его я. — Я просто выпью кружку-другую и буду общаться и все.

— Ну, ты слишком шумный, когда ты возвращаешься для кого-то, кто просто общительный и все такое. — Он посмотрел на меня неодобрительно и сел.

Я пожал плечами. Естественно, я напьюсь. Какой смысл пить, если не напиваться? Но я буду осторожен, я не хочу вызвать осложнения.

— Ну, будь осторожен. Я всегда знаю, сколько ты выпил по твоему пуку. — Он издал звук, как будто имитирующий один из них.

У моего отца есть решительная и непосредственная теория о связи между мозгом и кишками. Это одна из его идей, в которых он пытается заинтересовать людей, у него есть рукопись по этому вопросу (Содержание пука), которую он тоже периодически посылает в Лондон и которую они, конечно же, посылают обратно. Он утверждает, что по пуку он может сказать не только что люди ели или пили, но и также какие они люди и что они должны есть, нестабильны ли они эмоционально или огорчены, есть ли у них секреты, смеются ли они над тобой исподтишка или пытаются втереться в доверие и даже что они думают в момент, когда испускают газы (большей частью судя по звуку). Все это нонсенс.

— Хм-м, — абсолютно не заинтересованно сказал я.

— О, я могу, — сказал он, а я закончил есть и откинулся на спинку стула, вытирая рот тыльной стороной ладони, большей частью для того, чтобы его подразнить. Он продолжал кивать головой:

— Я знаю, когда ты пил темное или лагер. Еще я унюхал Гиннес.

— Я не пью Гиннес, — соврал я, тайно удивленный. — Я боюсь заработать пивное горло.

Он явно пропустил шутку мимо ушей, потому что он тут же продолжил:

— Это просто спускать деньги в унитаз. Не думай, что я буду финансировать твой алкоголизм.

— О, это просто глупо, — сказал я и встал.

— Ты знаешь, о чем я. Я видел мужиков получше тебя, которые думали, что они знают свою норму, они, в конце концов, оказались в канаве с бутылкой плодово-ягодного.